Кларисса Гоэнаван - Идеальная смерть Мияко Сумиды

– Я его девушка?! Да ты шутишь! Меня не интересуют гормональные подростки!

– Эй, хорош! – вскинулся я. – Про то, что ты моя девушка, речи не было. Мияко поспешила с выводом. Женщины-пумы не для меня.

Фуми-нэ пропустила мои слова мимо ушей.

– Мияко, ты такая хорошенькая! Я ведь могу звать тебя Мияко?

– Да.

– И поскольку я сейчас без пары, если у тебя есть красивый старший брат, можешь меня с ним познакомить. – Фуми-нэ одарила Мияко своей фирменной улыбкой. – Уверена, ты и рисуешь отлично. Ты собираешься приступить сегодня?

Мияко глянула на меня:

– Вообще-то я даже не представляю, в чем заключается работа. А еще… – Взгляд Мияко скользнул к Фуми-нэ, которая теперь смотрела на меня. – Еще я не умею рисовать.

– Рюсэй, ты не объяснил ей, в чем заключается работа?

– Сказал, нужно помогать тебе, и это правда.

– Бестолковщина! – вздохнула сестра. – Так вот, я художница, сейчас на заказ пишу уличную фреску для приюта. Стена довольно большая, поэтому нужны помощники покрасить ее в фоновый цвет, потом обвести контуры, которые я нанесу, потом закрасить их. Работа тяжелая, кропотливая. Ты как, возьмешься?

Мияко кивнула.

– Тогда начнем сегодня. До места пешком доберемся: это минутах в пятнадцати ходьбы отсюда… – Фуми-нэ наклонила голову: – Ты хочешь красить в этой одежде? Вдруг испачкаешься?

– Ничего страшного. Я могу начать сейчас же.

– Отлично, тогда собираемся. – Фуми-нэ отошла в сторону, потом бросила через плечо: – Если день продержишься, найму тебя до окончания проекта.

– Тогда приступим сегодня.

Солнце стояло еще высоко, когда Фуми-нэ ушла за ланчем. Мы начали покрывать стену белой грунтовкой.

Дул прохладный ветерок, но Мияко взмокла от пота и сняла свитер. Под ним оказался лавандовый топ на бретелях, сейчас уже испачканный краской. Волосы она собрала в пучок, но непослушные пряди липли к лицу. Мияко, полностью сосредоточенная на покраске стены, поправлять их не удосуживалась.

– Утомительно, правда? – Я опустил кисть в ведерко с краской. – Если хочешь, передохни, я сестре не скажу.

– Нет, за деньги же стараюсь, – напомнила Мияко.

В этом была она вся. Сначала казалось, дело в чистом упрямстве, но постепенно я начал восхищаться ее стойкостью.

Я посмотрел на Мияко и удивился, перехватив ее взгляд.

– Что ты высматриваешь? – спросил я, отворачиваясь.

– Вот, разглядела, наконец, сходство между тобой и Фуми-нэ, – ответила Мияко. – Черты лица у вас одинаковые, особенно носы. Они у вас обоих тонкие, поэтому профили такие благородные.

Я смутился:

– Звучит почти как признание моей привлекательности.

– Этого я никогда не оспаривала. Лицо у тебя правильной формы и глаза красивые.

От такого комплимента я засмеялся, правда, не слишком весело:

– Еще тебе следует похвалить мой характер.

Мияко тоже засмеялась:

– Да, конечно. Я не из тех, кто проводит время с несимпатичными мне людьми. – Мияко заглянула мне в глаза: – Вряд ли в говорила об этом вслух, но мне очень нравятся наши совместные походы в книжный.

– Мияко, давай встречаться! – не сдержавшись, выпалил я.

Она внимательно посмотрела на меня и покачала головой:

– Я не могу.

Я нервно сглотнул:

– Почему?

– Потому что это ты.

Я решил, что ослышался:

– Что, прости?

– Ты мне слишком дорог как друг. Если начнем встречаться, то рано или поздно разочаруемся. Тогда и вместе быть не сможем, и шестерку нашу развалим.

– Откуда уверенность, что получится именно так?

– Отдельные затеи обречены на провал, – ответила Мияко и посмотрела на меня. – Извини. – Она словно не сокровенным делилась, а излагала сухие факты.

Я потрясенно молчал, желая стереть свои чувства к Мияко, как ей того хотелось. Вот только отрицание того, что я влюбился в пер вый раз, ничего не меняло.

– Сестра у тебя замечательная. – Мияко сменила тему. – И смелая, раз выбрала нетривиальную профессию художника.

Я через силу вернул себя к разговору:

– Не спеши с выводами. Фуми-нэ хотела быть доктором.

– Почему же не стала?

– Не у всех есть деньги на университет, а медуниверситеты особенно дорогие. – Я методично покрывал стену белой краской. – У Фуми-нэ талант к рисованию. Она вела уроки в детской художественной школе, потом открыла свою студию, но художницей становиться не собиралась. Так вышло само собой.

– Ясно.

– Рисование ей не ненавистно, но это и не мечта, – пояснил я, стараясь не думать о том, чем Фуми-нэ пожертвовала ради нас – ради меня.