Татьяна Кошман - Слепое воскресенье

Мила, по просьбе Алины, запланировала последнюю примерку так, чтобы та сразу после салона красоты, где ей сделают макияж и причёску, надела платье и отправилась к месту празднования.

Две первые примерки прошли хорошо: Алина не капризничала. Милкины девочки постарались, и платье обещало быть шикарным. Мягкая, струящаяся ткань, скрывала все лишние объёмы бывшей «мисс», и выглядела она в нём, если не стройной, то во всяком случае, не толстой. Алина была довольна, а уж Милка и вовсе счастлива, такая реклама её заведению будет весьма нелишней.

Мы с сестрой, и с ещё парой приятельниц, намеревались посетить пышное празднование, но на банкет ни я, ни Инка, несмотря на именные приглашения от мэра, оставаться не планировали.

Мила приняла нас в просторной, смежной с примерочной, комнате, оформленной, как я люблю, в тёплых бежевых тонах. Ирочка принесла кофе, и мы приятно коротали время, в ожидании наряжающейся Алины. Ей помогала одна из Милкиных портних. Когда она, наконец, вышла, мы в потрясении, молча уставились на неё.

Всё-таки, положа руку на сердце, я должна признать: корона ей досталась не зря, Алина была действительно хороша. И платье это только подчеркнуло, серо-голубой переливающийся цвет оттенял нежную, матовую белизну кожи, и Алина выглядела лет на десять моложе своих лет. Я, совершенно искренне, залюбовалась ею.

– Саня, ты гений, – восторженно сообщила мне сестра.

– Согласна, – поддержала её Мила, а я скромно потупилась.

– Да ладно вам, эскиз нарисовать ещё полдела, вот девчонки твои молодцы, – похвалила я Милкиных портних, – всё сделали идеально.

– Ну, хорошо, – согласилась Милка, – все потрудились на славу. Алина, вы довольны?

– Я не довольна, – заявила бывшая мисс, с трудом отрываясь от своего отражения в зеркале, – я счастлива! Вы себе не представляете, как я счастлива… я чувствую себя в этом платье молодой и стройной.

Она взволнованно посмотрела на меня, её глаза заблестели, на щеках появился лёгкий румянец.

– Я вам очень благодарна за то, что вы не пошли у меня на поводу.

Я улыбнулась ей, и кивнула, тоже весьма довольная результатом.

– Вот и славно, – обрадовалась Мила, и предложила: – Алиночка, выпейте с нами кофе, время ещё есть.

– С удовольствием, – улыбнулась счастливая Алина, – только руки помою, где у вас туалет?

– Вторая дверь справа, – пояснила хозяйка, – вас проводить?

– Нет, нет, – запротестовала та, и добавила: – я найду, спасибо.

Она вышла, бережно придерживая подол платья, а Милка подняв свою чашку легонько чокнулась с моей.

– Ну слава богу, прям гора с плеч!

– Ты сомневалась, что ей понравится? – недоверчиво спросила Инка.

– Ой, – Милка опасливо покосилась на дверь, – у неё такой характер, не знаешь, чего ожидать, но всё обошлось. Теперь она сделает нам рекламу, я уверена.

– А я не сомневалась в Сане ни минуточки, – Инка отхлебнула из своей чашки, – ты на банкет останешься?

– Не знаю, как пойдёт, – пожала плечами Милка, – а вы?

– Нет, мы не любители этого дела, – сестра поморщилась, – уж лучше в парке прогуляться, или в деревню съездить, там сейчас красота, и погода стоит как нарочно, прям бабье лето.

Сестра мечтательно закатила глаза.

– А что, может и правда съездим в деревню, посидим в беседке до вечера, а когда стемнеет, разожжём камин, будем пить домашнее вино, и болтать, – размечталась я, – поехали с нами, ещё Марго позовём, и устроим бабьи посиделки.

– А поехали, – тряхнув тщательно уложенной головой, решилась Мила, – что хорошего на том банкете, среди этих напыщенных индюков! Я сто лет в деревне не была, и погода такая недолго продержится, может завтра уже дожди зарядят. Всё, решено, едем!

Мы потянулись своими чашками, как бокалами, чтобы чокнуться ими за вышесказанное, но пронзительный, истерический визг, заставил нас одёрнуть руки. Переглянувшись, мы дружно сорвались с мест и побежали туда, где оборвался крик. Сначала, нам показалось что он раздавался из туалета.

– Алина! – выдохнула Милка и принялась открывать одну за одной кабинки.

Но все они оказались пусты, а за спиной у Инки, стоявшей в дверях, с новой силой оглушительно заверещали.

Сестрица уверенно рванула на себя дверь, Милкиного кабинета, и нам открылась картина, настолько сюрреалистическая, что я предпочла опереться на дверной косяк.

Посреди комнаты прижав кулаки к груди, с глазами полными ужаса, не переставая кричать, стояла Алина, а напротив неё, прислонившись к холодной, серой стене, прямо на полу, сидела… Алина… Из небольшой, аккуратной дырочки на её лбу, струйкой стекала тёмная кровь, заливая лицо, капая на открытые плечи, и в глубокое декольте, пачкая серо-голубую, переливающуюся ткань… А та, другая Алина, всё верещала без остановки, на высокой ноте…