Елена Касаткина - Отродье. Следствие ведёт Рязанцева

– Чего дубасите? Я сейчас милицию вызову.

– А мы и есть милиция. Не знаете, есть кто дома?

– Не знаю. Я за ним не слежу.

– А гражданин Федоров один в квартире проживает или еще кто?

– Один. Раньше жена была, но она от него сбежала.

– Сбежала? А родители?

– Родителей его отродясь не видывали, может, и нет у него родителей, и не было никогда.

– Как это не было? – удивился Котов, заглядывая внутрь прихожей через голову повисшей на цепочке хозяйки.

– Ай, не знаю я ничего, и знать не хочу. – Женщина резко захлопнула дверь перед носом оперативника.

– Ну, раз никого нет, значит, открываем, – Ревин вынул ключи, повертел связку в руках, выбрал подходящий, вставил в ячейку замка и провернул два раза.

В нос ударил неприятный запах. Котов, мающийся сезонной аллергической заложенностью носа, поморщился, пару раз вдохнул и смачно чихнул.

– Фу, псиной воняет.

– По всей видимости, здесь обитает животное.

– Так и есть. – Сергеев приподнял висящий на крючке собачий поводок.

– Раз есть поводок, значит должна быть и собака.

– Собака бы первая на стук откликнулась, и первая бы нас встретила, значит, нет собаки.

– Может раньше была. Собака сдохла, а ошейник остался.

– Давайте уже пойдем дальше, чего мы в прихожей застряли, – Сергеев отпустил поводок и направился в кухню, за ним следом двинулись остальные.

– Мда, сразу видно, мужик один жил, – оценил обстановку Ревин, – женщина такой беспорядок не допустит. Прокурено все.

– Пчхи, – громко чихнул Котов и с остервенением зачесал нос. – Ну все, началось. Достала аллергия.

– Это на никотин? Ты же вроде сам куришь.

– Да какой никотин? На собак это у меня. Если и померла собака, то совсем недавно.

– А разве на собак бывает аллергия? Я думал, что на кошек только.

– Бывает. Теща на даче пуделя себе завела, так у меня теперь уважительная причина туда не ездить, – хохотнул Котов и потер глаза. – Да нет тут ничего интересного. Пойдемте в комнату, по-быстрому осмотрим, пока я задыхаться не начал.

В комнате, не обремененной порядком, ничего вызывающего интерес не нашлось.

– По нулям. Даже зацепиться не за что. Все, как у обычного холостяка. Ну что, звоню Рязанцевой?

– Подожди. – Ревин вынул из кармана ключи. – Смотрите, на связке четыре ключа, а замок в двери один. Вот этим я открыл, он по форме подходит. А эти три совсем другие.

– Этот… – Котов ткнул пальцем в самый короткий, – похоже, от амбарного замка. Теща такой от погреба на груди носит. За свой консервный завод переживает.

– Слушайте, ребят, так может и у этого Федорова тоже дача есть, может и собака там, время сейчас – как раз на дачи перебираться.

– Точно. Потому я и чихаю, что собака еще недавно здесь была.

– А на кухне ни мисок, ни еды собачей.

– Это объясняет и поводок на крючке. На даче он не нужен, выгуливать собаку не надо, там у нее свобода передвижения.

– Значит этот… – Олег отделил самый длинный ключ, – скорей всего от ворот.

– Похоже, – кивнул Котов. – Тогда этот от домика.

– На дачу надо ехать, пока собака не умерла от голода.

– Надо. Только куда? Где эта дача находится?

– В Подлипках! – хором выкрикнули Сергеев и Ревин.

Внешне председатель дачного кооператива «Последний из могикан» Егорыч мало чем напоминал героя Фенимора Купера. Разве что двумя глубокими залысинами на лбу и желтым от старости цветом лица, а может все это армянская фамилия – Могикян. При рождении сына русская мать настояла на русском имени – Андрей, а вот отчество, происходившее от имени Егише, было настолько труднопроизносимо, что народ не заморачивался и звал председателя по-простому – Егорычем.

– Раньше наш кооператив назывался «Путь Ильича», тогда им Ильин командовал. Загибался кооператив, времена тяжелые были, девяностые годы, сами понимаете, ни света, ни воды, ни дороги нормальной. Это и понятно – откуда тогда деньгам у народа взяться. Потом меня выбрали, ну и решили сразу переименовать, значит. А народ же у нас шутейный, грит, раз Ильина на Могикяна сменили, так пусть и название будет соответствующее. – Свою речь председатель сопровождал безостановочной и бессмысленной жестикуляцией. – И, посмотрите, как теперь расцвело наше садово-огородническое товарищество, а? Вот, вот, – тыкал Егорыч высохшим пальцем в разные стороны. – А дорога, а? – Остановился и для убедительности подпрыгнул на месте. Резиновые калоши издали смешной «чмок», что совершенно не смутило старика. – Видите, какая? Вот! Тут теперь круглый год жить можно, и свет тебе, и вода. Живи – не хочу.