Людмила Мартова - В Коктебеле никто не торопится

– Как? Отбивать? – глупо спросила Полина.

– Преимущественно лопатой. Мы спускаемся к месту пожара и начинаем окапывать. Иногда несколько дней в лесу проводим. С собой у нас вода, продукты. Хотя бывает, что все это кончается. Помню, как-то на болоте воду брали и через кепку процеживали. Думал все, понос обеспечен, ан нет, не заболел никто.

Жена Андрея посмотрела на Полину, как показалось той, с некоторым недовольством.

– Ой, – спохватилась та. – Извините, заболталась я тут с вами, а за ракушку еще раз спасибо.

Отвернувшись от Андрея и его семьи, она наткнулась на полный неожиданного интереса взгляд «Чехова».

– Пойдемте купаться, – вдруг предложил он.

– Пойдемте, – несколько ошарашенно согласилась Полина, которая уже полностью согрелась.

Он легко поднялся с лежака, отбросив в сторону книжку. «Дина Рубина. Русская канарейка», – успела прочитать Полина и внезапно огорчилась, что не читала.

В полном молчании они зашли в воду и поплыли вдоль натянутого каната, отделявшего плавательную зону от дорожки для катеров, водных мотоциклов и бананов.

– Оля – это ваша сестра? – спросил «Чехов», нарушая молчание.

– Да. – Полина тут же внутренне ощетинилась, готовая дать отпор собеседнику, скажи он дальше что-нибудь нелицеприятное.

– У нее диагноз-то какай? На синдром Дауна не похоже. – В его словах почему-то не крылось нездоровое любопытство. Он спрашивал так же естественно, как дышал, как плыл.

– У нее нет синдрома Дауна, – спокойно ответила Полина. – Она нормальна в плане умственного развития. Отстает, конечно, немного. Но это из-за отсутствия социализации. Иногда ведет себя как ребенок. Но вообще-то все понимает. От этого, впрочем, еще хуже. Представляете, как ее расстраивают словесные уколы, подобные сегодняшнему.

– Да уж, представляю. К сожалению, большинство людей совершенно лишены такта.

– У Оли ДЦП, родовая травма. И еще волчья пасть, знаете о таком заболевании?

– Знаю. Расщепление нёба.

– Вы врач? – Полина посмотрела на него с интересом.

– Нет, отнюдь. Просто довольно много читаю.

– В общем, в детстве она перенесла несколько операций, так что может нормально есть, вот только с дикцией остались проблемы. И ДЦП у нее не в самой сильной форме. Нарушена координация движений. Она может упасть на ровном месте. Ходить на большие расстояния ей тяжело. Вот, пожалуй, и все. Она очень наблюдательная, читать обожает. А такие вот моральные уродки говорят, что она идиотка.

Полина вдруг почувствовала, как в глазах у нее набухли слезы. Не успев удивиться этому обстоятельству (не в ее привычках было рассупониваться перед посторонними), она вдруг и впрямь заплакала, роняя крупные капли прямо в море.

– У-у-у, как мокро, – необидно засмеялся «Чехов». – Дождь над морской пучиной. Я понимаю, Полина. Это, наверное, очень тяжело, постоянно держать внутреннюю оборону, чтобы не дать сестру в обиду. Но вы сильная, вы справитесь.

– Откуда вы знаете?

– Что вы сильная? Так по вам это сразу видно.

– Нет, что меня Полиной зовут.

– Вы рядом со мной знакомились с этим пожарным из Томска, – напомнил «Чехов». – Сказали, что вас зовут Полиной. Я запомнил. Впрочем, так же, как и то, что его зовут Андреем.

– А вас как зовут? А то в нашем положении есть некоторое неравноправие.

– О, вы – феминистка? – Он снова засмеялся и, перевернувшись, лег на спину. – Позвольте представиться, меня зовут Никита.

– Ой, а я почему-то думала, что Антон, – ляпнула она и тут же схватила себя за язык.

– Потому что я на Чехова похож? – Он снова перевернулся и поплыл рядом с ней. – Да ладно вам, не смущайтесь. Мне все про это говорят.

– Ну, слава богу, – облегченно вздохнула Полина. – А то я вначале подумала, что у меня что-то с головой. Увидеть на пляже незнакомого безбородого и безусого мужика и втемяшить себе в голову подобное сравнение.

– Да еще и практически голого, – захохотал он. – Чехов в плавках и пляжных шлепанцах. Действительно, на шизофрению смахивает. Ладно, поплыли к берегу, а то вы опять замерзнете, как в прошлый раз. А сестру вашу, пока мы вместе на этом пляже, я не дам в обиду, так что можете расслабиться. Ей лет-то сколько?

– Двадцать пять.

– А вам?

– Тридцать один. – Полина поняла, что попалась в коварно расставленные силки и засмеялась: – Вообще-то вы не очень-то вежливы.

– Что есть, то есть, – покладисто согласился он. – Но я обещаю исправиться. Мне, кстати, тридцать шесть, раз уж мы за равноправие.