– Госпожа Си, с вами все в порядке?
– Юйлун, – вдруг пропела Си, – я, боже мой! Мой голос вернулся!
– Госпожа Си…
– Юйлун, перестань называть меня госпожой! Не дай бог услышит твой отец, или, ещё того хуже, мать!
Одной из причин того, что Си до сих пор не нашли, было то, что накануне бегства у Си пропал голос, однако хунхузы не знали этого. По городам и весям, вернее по приграничным городкам, был разослан словесный портрет девочки, и одной из главных примет был ее прекрасный голос. В устных и письменных оперативках, было указано и подчёркнуто двумя линиями: Та, которую везде разыскивают, не говорит, как все нормальные люди, а поёт.
– Шаман киданей вернул мой голос, боже мой, я же теперь смогу… Петь! Ах, Юйлун, если бы ты знал, как я пела! Нет, если бы ты знал, как я пою! А хочешь, Юйлун, я сейчас тебе спою? Ты не думай, я не разучилась за два года…
– Госпожа, госпожа, успокойтесь, – юноша встревожено оглянулся на сбившихся в стадо братьев и сестёр, – госп… Си, вам плохо?
– Нет, что ты, мне хорошо! Так хорошо, что… – девочка замолчала, а потом вернулась к тому голосу, которым говорила все эти два тяжёлых года, – что с детьми? Почему они так смотрят на меня?
– Братья с сёстрами просто испугались, – успокаивающе проговорил Юйлун
– Надеюсь, не меня, – засмеялась Си, – Сюли, сестрёнка, ты что, испугалась?
– Ты так резко изменилась, – осторожно прошептала сестра Юйлуна. Она была старшей среди сестёр и обожала старшего брата. – Я никогда не видела тебя такой счастливой и возбуждённой. За эти два года я и голос то твой почти не слышала!
– А зачем вам был мой голос, если мои рисунки с вами говорили?
Потеряв голос, Си обрела другой дар. Она научилась рисовать. Красок у девочки не было. Да они были ей и не нужны. Она рисовала тем, что попадалось под руку. Стеблями растений, комками земли, камнями – в общем, всем, чем можно рисовать. Даже не дотронувшись до предмета, а лишь держа ладонь в нескольких сантиметрах над ним, девочка уже знала, годится предмет для того, чтобы им рисовать, и какой цвет получится. В короткие перерывы она рисовала детям иллюстрации к сказкам. Сами сказки обычно рассказывались, перед тем как заснуть. Дети спали все вместе. Там, в Шаньдуне, у каждого ребёнка была своя спальня, здесь же было не до того. Сказка перед сном рассказывалась не больше пятидесяти минут. Рисунков к сказке было много. За домом был небольшой сад. В саду было крохотное озеро, кривой горбатый мостик, домик-беседка. А ещё там был камень. Согласно учению Фэн-шуй, в любом, даже совсем маленьком саду, должны присутствовать такие элементы как: металл, камень, земля, дерево, вода. Камни для садов были в большом почёте и много стоили. Один император так увлекся, добывая камни, и платя за них бешеные деньги, что даже разорился. Камень был и в саду господина Чжана. Покидая в спешном порядке родину предков, господин Чжан не успел взять с собой много ценных вещей, однако камень он привёз с собой. Си рисовала на камне. Когда поверхность камня была вся зарисована, Настя подзывала детей. Коротко объяснив им, к какому моменту из сказки нарисована иллюстрация, Си давала детям несколько секунд полюбоваться, а потом дети бежали с ведёрком к озеру. Рисунок смывался. Камень сох. Анастасия раскладывала краски из природных материалов, и просила детей отвернуться. Дети отходили к воде и отворачивались, а Си несколькими штрихами начинала создавать иллюстрацию к следующей сказке. Рисунок был готов, дети поворачивались. И все повторялось сначала. Смыв очередной рисунок, дети со вздохом отправлялись в тёмное помещение подвала, где проходили их рабочие дни и ночи.
Единственного человека, которого Си боялась, была жена господина Чжана-Мейли. Имя Мейли переводилось как прекрасная слива. В юности Мейли действительно была прекрасна. Хороша она была и сейчас. Не было в лице госпожи Чжан только одного, выражения безмятежности и покоя. Мейли была всегда во взвинченном состоянии. Ей казалось, что ее супруг больше не ценит и не любит. Днём и ночью Мейли думала о том, что теперь ее муж будет часто посещать весёлый квартал, и вскоре принесёт в дом дурную болезнь или приведёт новую жену. И вот наставал день, когда в доме поднимался крик. Никакие увещевания и уговоры не действовали. Выли служанки, разбегались слуги, младшие дети жались к Юйлуну и не высовывались из подвала, даже во время короткого перерыва. В дом созывались подруги Мейли, и спектакль набирал силу. Из любого уголка дома было слышно, как рыдает и причитает Мейли, как сокрушаются и утешают Мейли подруги. Господин Чжан в такие дни из дома не выходил. После того, как уходили подруги, в дом собирались родственники. Родственников было мало, всего около тридцати человек. Основная часть родственников осталась в Шаньдуне. Здесь, в посёлке Пограничном, проживала лишь дальняя родня. В основном это были приезжие. Кто-то потянулся за семьёй Чжан, кто-то приехал раньше.
Читать дальше