Лариса Королева - Глинтвейн на снегу

Но тут в палату въехала каталка…

Остаток этого дня Дарья провела одна в палате, в койке у окна, да ещё и с открытой форточкой, с утра технички проветривали помещения и забыли закрыть. Ручки с окон снимались «из соображений безопасности». Так что можно было дышать свежим воздухом, читать книгу и переписываться с друзьями. Все предлагали привезти ей передачу и спрашивали, что нужно. Ничего ей не было нужно, разве что «коньяк в грелке». Хотелось только отоспаться, но это было невозможно.

Едва задремав, она почувствовала рядом с головой какое-то движение, развернулась на другой бок и обомлела. Какая-то девушка в халате, колпаке и маске, присев на корточки, шарила в верхнем ящике её прикроватной тумбочки.

– Что вы делаете? – поражённо спросила Даша.

– Проверяю, не остались ли у вас продукты с крошками, от которых могут завестись тараканы.

– Что за бред! Какие крошки? Какие тараканы?

Девушка поднялась и молча вышла.

Часа в три ночи, когда Дарья уже почти заснула, в палате зажёгся яркий свет. Медсестра в одиночку впихнула в комнату передвижную кровать с каким-то телом, но это была не Надя, и не Валя. Тут вбежала другая девушка и сказала:

– Так её же пока не сюда, а в ту палату, где медсестра сидит!

Свет погасили, тело увезли.

* * * * *

Во время второй перевязки Таня сфотографировала проходящий с внутренней стороны локтя шов и отправила его в Ватсапе Родионову. Дарья попросила сделать снимок и на её телефон, потому как сама увидеть место разреза не могла, таким образом руку было никак не изогнуть.

– У Родионова шов особенный! Шьёт, как на машинке строчит. В поликлинике вам вряд ли смогут его снять, так что приезжайте ко мне. Шрамов после нашего доктора потом не остаётся. Он вообще такой талантливый, – приговаривала девушка, и по её восторженному тону было понятно, что обаятельный нейрохирург ей очень нравится.

Дарья была с ней солидарна – такой мужчина просто не может не нравиться, и лет двадцать назад она сама бы в него влюбилась. Ну, а сейчас просто радовалась тому, что такие ещё встречаются.

Вскоре в палату снова въехала кровать с телом, которое сюда уже пытались пристроить в три часа после полуночи. Слава Богу, с живым! Дарья прочла на листке, что женщину с перевязанной головой зовут Галина, и её оперировали после перенесённого инсульта.

– Я хочу воды, – сказала Галина.

Даша протянула ей запечатанную бутылочку. Открыть крышку у больной не получилось. Леденёва принялась пытаться сделать это сама и изрядно намучалась, чувствуя тянущую боль в прооперированной руке, пока наконец-то удалось провернуть резьбу. Всего-то в одиннадцать сантиметров разрез на локте, а столько неудобств!

Соседка по палате с жадностью выпила сразу грамм двести. В палату вошёл врач и спросил у неё:

– Как вы себя чувствуете?

– Я почему-то плохо вижу левым глазом.

– А раньше хорошо видели?

– До операции – да.

Доктор показал четыре пальца:

– Сколько пальцев?

– Четыре.

– Ну, видите же! Вас отвезут на МРТ и к офтальмологу.

И в ближайшие два часа Галину возили туда-сюда, в том числе, брать пункцию из спинного мозга. После очередного возвращения в палату она пожаловалась, что «по пути потерялся пакет с вещами, который лежал на кровати», и стала просить медсестру отыскать его в каком-то из кабинетов, где его забыли. Дарья отлично помнила, что никакого пакета изначально не было. В этом же пыталась убедить женщину и медсестра, уверявшая, что вещи больной ещё до операции были сданы в камеру хранения:

– Что вы только не придумаете после наркоза!

Вещи Галине вскоре принесли, она тут же схватилась за сотовый телефон и принялась звонить мужу. Дарья отправилась в очередную самоволку и, проходя мимо соседней палаты, увидела лежащую на одной из трёх коек Валю. Почему-то её после реанимации перевели в другую комнату. Леденёва скользнула внутрь, подошла к бывшей соседке и, глядя на её теперь уже ровную голову в синей повязке, сказала:

– Ну, вот видишь, всё прошло отлично, ты красавица!

Валя в ответ только улыбалась, радостно и спокойно. Из её головы в прозрачный пластиковый контейнер через трубочку вытекала красная жидкость…

Пока Дарья отсутствовала, Галине поставили капельницу, и она пожаловалась:

– Я вас не вижу. Совсем. С утра ещё левый глаз что-то различал. А теперь полный мрак.

Леденёва обошла кровать и встала так, чтобы больная могла видеть её правым глазом:

– Что с вами случилось?