Лариса Королева - Глинтвейн на снегу

– Доброе утро, – иронично прошептала Дарья и благоразумно добавила: – Даже если это утро не очень доброе, но у меня оно есть…

Дождавшись восьми утра – времени, когда открывается поликлиника – Дарья накинула курточку, маскируя повязку. Замотала в непрозрачный целлофановый пакет кошелёк и пачку сигарет и пошла к лифту:

– Вы куда? – услышала она вслед от стойки регистрации.

– В буфет, на второй этаж, за водичкой.

Спустившись на лифте на первый этаж, Леденёва пошла по длинному коридору, ступая по нарисованным на бетонном полу красным и сиреневым линиям, пытаясь проникнуть из лечебного корпуса в поликлинику. Этот путь был ей известен с тех пор, как три месяца назад она проходила его в обратном направлении, пробираясь мимо строгой охраны на предварительный осмотр к доктору Родионову в нейрохирургическое отделение.

Следом за ней шёл мужчина лет сорока пяти в трикотажной куртке с капюшоном, Дарья заметила в его оттопыренном кармане пачку сигарет и признала в нём такого же «партизана», как и она сама. В буфете перед выходом из здания он встал в очередь следом за ней. Купив бумажный стаканчик с кофе, Леденёва выскользнула во двор и подождала, пока выйдет мужчина.

– Нам нужно выбрать лавочку где-нибудь за кустами, чтобы охрана не засекла, – сказала она заговорщически.

Они отошли подальше от лечебных корпусов и присели в тени среди зарослей лаванды.

– Александр, – представился мужчина.

– Даша. Вы тоже из нейрохирургии? Что будут делать?

– Операцию на тройничном нерве.

«О Боже, ещё одному предстоит трепанация черепа», – с жалостью подумала Даша и сказала:

– А у меня уже всё позади. Всего лишь локоть. Но вы не переживайте, хирурги здесь замечательные.

Затянувшись, Александр ответил:

– Надеюсь. Ну, это же надо додуматься до того, чтобы не выпускать людей на улицу! И в тот момент, когда они нервничают перед операцией, курить у них под окнами!

– Из вашего окна это тоже видно? – рассмеялась Дарья. – Но мы же с вами всё равно нашли способ уйти в самоволку! Может, нам для того и даются всякие болезни, чтобы мы могли оценить, как это прекрасно: капучино с сигаретой с утра, пусть даже и нелегально, и на больничной территории!

– Наверное, так и есть. Надо иногда отстраниться от суеты, и просто посмотреть на деревья, цветы, траву…

– Ладно, пора идти, а то меня хватятся и начнут отчитывать как школьницу, – сказала Даша, поднимаясь с лавочки, и пошутила на прощанье: – Когда я читаю на пачке сигарет: «Курение ведет к медленной и болезненной смерти», я думаю, что некурящие умрут быстро и весело.

Нарушительница режима побрызгала в рот антитабачным спреем, натянула маску на лицо и, слившись с потоком пациентов, пошла в поликлинику. Купила две бутылочки воды, вернулась длинными коридорами в свой корпус, поднялась на лифте и прошмыгнула в палату. Одну из бутылочек с минералкой она поставила на тумбочку Вали. И тут вошла медсестра:

– Леденёва, на перевязку.

Черноволосую медсестру из перевязочной звали Таня. Это было единственное известное Дарье имя среди десятков безликих и безымянных девушек, снующих в несколько смен по палатам и коридорам отделения. Из-за одинаковых халатов, шапочек и масок Дарья не отличала их друг от друга.

Таня аккуратно срезала бинты на руке. Появился доктор Родионов, взглянул на шов, сказал:

– Всё хорошо, – и пошёл себе дальше.

– А ко мне в палату вы когда зайдёте? – Дарью волновал вопрос, как вручить хирургу десять тысяч.

– Через пару дней. Сейчас бегу на операцию.

– А что, разве я тут пробуду ещё пару дней?

– Думаю, дольше.

Леденёва вернулась в палату, и следом за ней ворвалась очередная неизвестная медсестра.

– Это что такое? Что? – возмущённым голосом произнесла она, протягивая завёрнутые в клочок белой бумаги сигарету с зажигалкой.

– А вы не знаете, что это? – равнодушно ответила Дарья и, забрав свёрток, кинула его в ящик своей тумбочки.

Она сразу поняла, что произошло. Это Валя взяла у неё из тумбочки запрещённые предметы и попыталась прорваться через стойку регистрации, но её выловили. Сейчас она лежала на своей койке, накрывшись одеялом с головой. Едва медсестра вышла, Валя села и принялась плакать.

– Не бойся, операция хорошо пройдёт, – сочувственно произнесла Дарья и, чтобы отвлечь больную от грустных мыслей, спросила: – У тебя дети есть?

– Двое, – Валя показала два пальца.

– А с кем ты живёшь?

– Одна, – она показала один палец и разрыдалась в голос, а потом встала, вытащила из тумбочки целлофановый пакет, принялась складывать в него свои вещи и решительно заявила: – Я уйду.