Ирина Енц - Русалочья заводь

Из двух вариантов, предложенных дедом, мне больше нравился вариант с леспромхозом. Это точно было по моей специальности. Знакомая работа всегда придает уверенность. Я гоняла мысли в голове, словно биллиардные шары, а руки, тем временем, сами резали мясо, мыли рис. Я всегда любила готовить, и, надо было сказать без ложной скромности, умела это делать. Вскоре по дому стал распространяться ароматный запах готового плова. Тут на улице коротко гавкнул Жулька, а потом тихонько заскулил. Значит, пришел кто-то свой. Интересно, кого наш пес считает своим?

Стукнула калитка. А я выглянула в окно, но никого не увидела. Только собралась выйти на крыльцо, как входная дверь хлопнула и в дом ворвался ураган. Только так я могла описать все дальнейшие события.

Ураган подхватил меня и закружил по комнате. А я перепугано таращила глаза, силясь понять, что происходит. Сильные мужские руки поставили меня аккуратно на пол. И я смогла выдохнуть. Соломенные волосы, торчащие из-под них, как в детстве уши, и смеющиеся голубые глаза.

– Венька!!!! – Я взвизгнула от радости и кинулась на шею здоровенному мужику, стоящему посредине комнаты, крепко обнимая его.

Мой друг детства смотрел со счастливой улыбкой на меня, выискивая в моем лице следы той девочки, которую он знал. А я видела перед собой того, другого Веньку, друга из моего детства.

Несколько минут мы разглядывали друг друга. На лице Веньки появилось какое-то странное выражение, которое я не могла понять. Он тихо проговорил:

– Какая ты стала… Варька.

Я со смехом спросила.

– Какая? Какая была, такая и стала! Тебя тоже не назовешь прежним Венькой. Как тебя теперь кличут на работе? Наверное, Веньямин Юрьевич? – Я лукаво глянула на него.

Выражение непонятного удивления и растерянности сползло с его лица. Губы растянулись в сияющей улыбке, и он вновь превратился в «моего» Веньку. А я захлопотала вокруг него.

– Ты, давай, садись. Рассказывай. Как ты? Что ты? Сейчас вот обедать будем. Я плов приготовила. – Я тараторила как из пулемета, стараясь заглушить в глубине сердца, рождающуюся, непонятно от чего, тревогу.

Вскоре пришел дед и мы все вместе сели обедать. Плов удался на славу и мужчины нахваливали хозяйку, с улыбками поглядывая на меня. А я трещала без умолку, расспрашивая Веньку о его жизни, не давая вставить ему вопроса обо мне самой. То и дело, я ловила на себе его встревоженные взгляды. А дед смотрел на меня с легкой усмешкой. Мне все эти «многоговорящие» взгляды были непонятны. Что настораживало меня еще больше, и вносило смуту в мое, и так, мятущееся сознание. Наконец, обед закончился. Венька встал и сказал, что ему пора на смену.

– Я ухожу сегодня. Рейс идет трое суток. Ходим в самые верховья, а оттуда спускаемся до Города. Потом, у меня два выходных дня, и опять рейс. Вот такой график. – Он развел руками, как будто, извиняясь за систему речного пароходства.

Я кивала в такт его словам. Надо было что-то говорить. Как-то отвечать на его слова.

– Значит, увидимся через три дня? – не нашлась я спросить ничего умнее.

Поняв, что не добьется от меня ничего более внятного, он просто спросил.

– Ты приехала насовсем, или погостить?

Таиться не было смысла, и я ответила просто:

– Вень, я насовсем приехала. Начинаю новую жизнь. Завтра пойду устраиваться на работу. – Про то, что я ушла от мужа не было сказано ни слова.

Но, это было и так понятно. Мое сообщение необыкновенно вдохновило моего друга.

– А, давай к нам, в пароходство! У нас инженеров не хватает. Я переговорю с директором…

Я прервала его восторженное предложение.

– Нет, Вень. Я лучше в леспромхоз. Мне это как-то ближе.

Он не стал спорить и покладисто кивнул головой.

– Ну, что ж, тогда, до встречи? – Не то вопрос, не то приглашение на свидание.

Я улыбнулась.

– До встречи, Вень. Счастливого плаванья!

Он развернулся и быстрым шагом направился к калитке. У самого выхода остановился, и, обернувшись, проговорил совсем другим, серьезным голосом.

– Варька, я рад, что ты вернулась.

Я не нашлась, что ответить и только кивнула в ответ.

Весь оставшийся день, я хлопотала по хозяйству и старательно избегала разговора с дедом. Объяснить сама себе, почему, так и не смогла. И это меня ужасно раздражало. А еще, меня, почему-то злили, его загадочные улыбки, когда я порой ловила его взгляд на себе. Как будто, он уже знал что-то такое обо мне, чего я сама еще не понимала. Или, понимала, но не хотела себе в этом признаться.