Валентин Сунцов - 27 000 лет втроем. Секс и власть в каменном веке

– Давным-давно, когда я был ребенком, – Оки говорил медленно, с трудом поднимая воспоминания, словно тяжелые камни, – вдоль Красной реки постоянно двигались стада Моа. Людям нравилось охотиться на Моа – день охоты, месяц отдыха. Люди ели так много мяса, что сами стали обрастать мясом. Мужчины стали тяжелыми и дышали очень громко. Женщины стали такими круглыми, как Моа, и нарожали много детей. Так выглядела женщина, которая не испытывала голода и нужды.

Оки взял палочку и нарисовал крупное женское тело на земле. Он не придал значения чертам лица, но особо старательно вывел огромные груди и полные бедра.

– Мясо было везде, кости покрыли всю землю на становище, и люди думали, что так будет всегда. Но люди часто ошибаются, и в этот раз они ошиблись снова… вдруг Моа исчез.

Ари, продолжающий бесцельно водить палкой по земле, остановился и посмотрел на Оки с интересом. Старик продолжил, и теперь камни его воспоминаний стали еще тяжелее.

– Духи увидели нашу жадность и лишили нас добычи. Моа перестал появляться у Красной реки. Мы искали его следы повсюду, но не нашли. Он пропал. Тогда люди стали охотиться на зверей поменьше, но они уже разучились быстро бегать и тихо двигаться. Мужчины стали умирать от голода, женщины снова стали худыми как прежде. Дети недоедали и умирали от странных болезней. А тех, что рождались, матери убивали, зная, что им не выжить. Немногие пережили ту зиму.

Ветка, которую держал в руках Оки, надломилась. Этот звук вернул старика из бездны своих воспоминаний.

– Моа вернулся через много лет. Но их стало гораздо меньше. С тех пор мы ходим на великую охоту только осенью. Да. Лишь осенью.

Он снова замолчал. Ари внимательно смотрел на его рисунок – огромное, пышное женское тело приковало его внимание.

Блики огня от факела игриво бегали по стенам пещеры. Они выхватывали из темноты многочисленные образы нарисованных животных и снова отпускали. Он двигался вперед по сталактитовым коридорам, ощущая сакральную дрожь. Вокруг скакали стада тарпанов, готовились к прыжку львы без гривы, свирепо дышали огромные шерстистые носороги. Воображение превращало расписанные охрой стены в процесс величайшей охоты, и тысячи копыт и рогов закручивались в едином вихре непостижимых чудес мироздания.

Впереди вокруг священного алтаря мелькают фигуры людей. Такие знакомые и такие далекие. Древний танец манит и завораживает. В бешеном исступлении они наращивают скорость движений. Ари подходит ближе и видит между людьми каменный постамент с черепом великого Барра.

Что ждут люди от гигантского медведя? Чего добиваются от его мертвой головы? Слышится грозное рычание. Неужели зверь ожил от ритуального танца?

Нет, это где-то вдали пещеры. Рык приближается. Уже слышно грозное дыхание чудовища.

– Остановитесь! Он идет сюда! Стойте! – кричит Ари, но выкрашенные красной охрой люди продолжают свой бешеный танец. Вокруг валяются каменные плошки с остатком грибного отвара. Они не слышат. Они не хотят слышать. И не могут.

– Он рядом! Стойте!

Поздно. Барр уже здесь. Огромный древний медведь, разбуженный диким танцем. Одни не успели ничего понять, будучи мгновенно разорваны в клочья. Другие застыли в священным ужасе галлюциногенного удовольствия. Третьи потеряли ориентацию в пространстве, когда потухли факелы. Пещера наполнилась криком и ужасом. Стены дрожали от воплей, пока сталактиты плакали над участью несчастных.

Ари проснулся от собственного крика. Давно он уже не видел этот сон.

Венера Швабская, 35 000 – 40 000 лет.

Холе-Фельс, Германия. Древнейшая из известных палеолитических венер. Сделана из бивня шерстистого мамонта. Отверстие в месте головы дает право сделать вывод, что статуэтка использовалась как кулон.

– Вам не кажется странным, что люди выбрали для самого древнего охотничьего культа трехметрового травоядного медведя? – внезапно спросил меня Альберт, глядя на часы, – хотя одна из версий его исчезновения гласит, что исчез пещерный медведь самостоятельно, без нашей помощи. Строение широких носовых пазух, ослабившее череп, изменение климата, затянувшаяся зима и бла-бла-бла…

– А вы полагаете, человечество опять решило оправдать человечество?

– Я полагаю, что нам пора поужинать, – профессор решительно схватил свое пальто. – В конце концов, точно мы никогда не узнаем, особенно учитывая, что культ медведеубийства, похоже, мы переняли у неандертальцев. Как вы находите эту преемственность поколений?