Екатерина Барсова - Роковое пророчество Распутина

Анна слушала Нику и удивлялась — зависти не было, не было и грусти, было понимание: это чужая жизнь. Красивая, яркая, но не твоя…

— Ты работаешь? — спросила она подругу.

— Консультирую два раза в неделю в одной картинной галерее, которая специализируется на искусстве Восточной Европы. Как-то так…

Вскоре они подъехали к дому с черепичной крышей. К ним навстречу выбежали дети: девочка — темноволосая, кудрявая, похожая на Андреа, и светловолосый мальчик, ниже сестры на полголовы. Он стоял немного в стороне. Следом вышла девушка лет восемнадцати, в джинсах и серой накидке.

— Няня. Мария. Приходит три раза в неделю.

Анна выбралась из машины последней. Ее тело стало каким-то размягченным, медлительным. Или она устала, или просто свежий горный воздух так подействовал.

— Эрика! Марк! — скомандовала Ника. — Поздоровайтесь с нашей гостьей.

Дети послушно подошли. Ладошка Эрики была горячей, Марка — прохладной.

— Ты, наверное, устала? — заботливо поинтересовалась хозяйка.

— Есть немного…

Они вошли в дом.

— Твоя комната наверху. Ты, наверное, хочешь принять ванну или душ с дороги? Потом — к столу. Или можешь поспать до вечера пару часиков.

— Если я только не усну за столом.

— Мы тебе не дадим.

За столом Анна и вправду изо всех сил старалась не уснуть, глаза предательски слипались. Но она крепилась и наблюдала за детьми.

Эрика, с кудряшками, напоминающими пружинки на спиралях, льнула к отцу, тогда как Марк тянулся к матери. Анна видела, как он украдкой держит Нику за руку. Старается коснуться плеча…

Обед был очень вкусным, и суп, и куриное жаркое…

Потом Ника проводила Анну до комнаты и чмокнула в щеку.

— Спи. Вечером будет интересная программа.

Когда Анна проснулась, было уже темно. Первые секунды она испугалась, что проспала «программу», но, посмотрев на часы, успокоилась, она спала всего три часа. И только поднялась с кровати, как раздался стук в дверь.

— Ты как? Готовишься? — заглянула к ней Ника.

— К чему?

— К вечеру, конечно! Вечернее платье есть?

— Да.

— Покажи какое.

На всякий случай Анна взяла с собой одно из Елениных нарядных платьев — красивое, черное, с подолом, расширяющимся книзу.

— Вау! — присвистнула Ника. — Шикардос!

— Я думала, ты забыла все подобные русские словечки.

— Иногда зависаю на русскоязычных форумах. Там и не такого наслышишься!

— А Андреа как реагирует?

— Он толерантный. Мне с ним повезло. Давай наряжайся и макияж накладывай. Нехорошо заставлять гостей ждать.

— А вот с этим хуже… Кроме помады и туши ничего нет.

— Сразу бы и сказала! У меня этого добра тонны…

Анна на вечере была преподнесена как специально приглашенный гость.

— Десерт, — обозвала ее Ника.

За столом была пара ученых-славистов, один галерист, два банкира, один человек без определенных занятий («Вечно в творческом поиске», — представила его Ника) и двое соседей. Все были с женами, только человек без определенных занятий — один. Это был мрачный высокий блондин, который резко выделялся на фоне собравшихся. Черты его лица были тяжелыми, и сам он был очень крупный, внушительный, про таких мужчин обычно говорят: «медведь». Он пришел позже всех, и когда его представили Анне — что-то буркнул и так пожал ей руку, что Анна чуть не вскрикнула.

Ника наблюдала за ними с легкой полуулыбкой, и Анна невольно почувствовала досаду. Ну да, наслаждается. Как же ее бывшая сокурсница попала в высшее общество, которое Анну не очень-то собирается привечать?..

Разговор шел на английском. Но пара славистов вполне сносно владела русским, они с удовольствием вставляли в речь русские слова и предложения.

Анна поймала себя на мысли, что украдкой наблюдает за «медведем», как окрестила она мрачного блондина. Его имя как-то выветрилось из памяти. Не то Дэнни, не то Джон… Блондин сидел с таким видом, словно его притащили сюда насильно и он отбывает некую повинность.

Анна поддерживала разговор, рассказывая о России. Ника активно помогала ей, так как английский Анны был недостаточно хорош для свободного общения.

«Они смотрят на меня как на диковинную зверушку, — отметила она и тут же одернула себя: — Не глупи, люди пришли пообщаться с тобой, поговорить, никто не виноват, что жизнь в России предстает со страниц западных СМИ либо в агрессивном, либо в карикатурном свете. Эти люди лично ни в чем не виноваты».

«Жертвы изощренной пропаганды» — как сказал бы ее шеф, Вася Курочкин.