Виктор Батюков - Из яблока в огрызок и обратно

– Вы не подскажите, как мне найти Геннадия Яблочкина? – спросила она красивым, звонким голоском.

Огрызкин, словно завороженный, смотрел на нее, не отрываясь.

– Что ж Вы молчите? Не знаете?

Он отрицательно замотал головой, не в силах произнести ни слова.

– Хм. – хмыкнула девушка, оглядела его с ног до головы, чуть задержала взгляд на лице и неторопливо пошла дальше.

Гена встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, повернулся и зашагал в другую сторону. «Или я схожу с ума, или одно из двух»– пробормотал он, заворачивая за угол, но в последний момент не выдержал и оглянулся. Девушка стояла посреди тротуара и смотрела ему вслед. «Что-то слишком много родственников у этого Яблочкина – подумал Гена, шагая в направлении свалки. – Может он какой-нибудь подпольный миллионер? Типа Корейки. Или иностранный шпион. Продал жителям Аляски секрет изготовления унитазов, а теперь их послы за ним охотятся, чтобы гонорар вручить. Но почему лицо этой шпионки мне кажется знакомым? Где мы могли встречаться?»

За этими размышлениями он даже не заметил, как вышел на дорогу, ведущую к свалке.

«Вот блин это мне еще пять километров топать?» – прочел Огрызкин надпись на указателе.– Знал бы раньше, пузырь бы раздобыл. Все бы веселей шагалось.»

Когда он отошел с километр от перекрестка, впереди показался человек, тянувший на встречу тележку. Подойдя поближе, Огрызкин узнал в нем Сашу Шустрика.

– Здорова, Шурик.– поздоровался Гена, когда они поравнялись.

– И ты не болей. К нам лыжи навострил? – приостановился Шустрик и вытер вспотевший лоб.

– Вообще-то тебя ищу.

– А че меня искать? Вот он я. Ни от кого не прячусь.

– Поговорить с тобой хочу. Давай помогу.

Шустрик дернулся как от удара, еще крепче вцепился в тележку и прибавил шаг. Но тогда я сам. Сам нашел, сам сдаю, и нечего на хвоста садиться. Сегодня рабочий день, хвосты обрубаются.

– Да, я так, по дружески.

– По дружески?! – Саша приостановился и гневно посмотрел на Огрызкина.– С каких-то пор мы с тобой друзья?

– Так ведь жили когда-то вместе. Ты от голодной смерти меня когда-то спас.

– Да? А как расстались не помнишь? Я пришел голодный, усталый. Только прилег, а ты как с цепи сорвался. Убирайся, орешь, с моей хаты, чего разлегся. Что ты вообще здесь делаешь? Не помнишь? А я все помню.

– Прости. Я же не знал, что раньше это была твоя квартира. Я тогда ничего не помнил. Прости. Хочешь закурить. – И Огрызкин протянул ему измятую пачку «Примы».

Шустрик немного подумал, взял сигарету, и устало присел на краешек тележки. Гена примостился рядом. Оба закурили.

– Что ж ты молчал все эти годы? – после недолгого молчания спросил Геннадий Сашу.

– Ждал, когда ты извинишься. Знаешь, я всегда знал, что все это так и произойдет. Потому, наверное, и не удивился, когда увидел тебя на дороге.

– Да, после того, как я тебя выгнал. Прости, как ты ушел, прошло года четыре. Мы сталкивались с тобой тысячи раз, но ты никогда даже словом не обмолвился. Посему?

– А о чем было говорить, если ты не о чем не помнил?

– Я и сейчас не помню. – Огрызкин тяжело вздохнул и отбросил окурок. – Сань, возвращайся домой, нам о многом нужно поговорить.

Шустрик молча смотрел куда-то вдаль, пока огонек сигареты не обжег кончики его пальцев. – Хорошо. – наконец сказал он. – Помоги дотянуть тележку до приемного пункта.

Через три часа загруженные под завязку едой и выпивкой Огрызкин с Шустриком сидели в их квартире и вели неторопливый разговор. Точнее, говорил в основном Шустрик, а Гена лишь изредка вставлял два-три слова, в остальное время сидел понуро опустив голову.

– Скорее всего он меня у вино-водочного отдела вычислил. Я там частенько тогда пасся. – продолжал свой рассказ Александр, выпив очередную рюмку. – Подкатил ко мне, слово за слово, познакомились. Предложил выпить, ну, а кто ж это на халяву откажется. Ну, я его домой и пригласил. Налили по сотке, он правда, не пил. Так пригубил чуть-чуть. Потом какие-то бумаги стал подсовывать, мол, это чистая формальность. Чиркни вот здесь и все. Мол, ему подзарез, чья-нибудь подпись нужна. Ну я с дуру и подмахнул себе приговор.

– А после второй стопки ты отключился. – вставил Геннадий

– А ты откуда знаешь? – удивленно вскинул на него глаза Шустрик.

– Да он так ни одного тебя поимел.

– Ну да. Через два дня я оказался на улице. Прижился рядом здесь, на теплотрассе и стал наблюдать, кто в мою берлогу въедет. День пусто, второй, неделю, месяц, а на следующий подруливает к подъезду такая крутая иномарка, а из нее тебя вытаскивают. Чуть тепленького.