Сергей Макаров - Корни тайны

– Теперь о завещании. Мы были в нотариальной конторе, подали заявление о принятии Вашим сыном наследства, открывшегося после смерти Геннадия Максимовича. И оказалось, что наследственное дело на самом деле открыто по заявлению наследника по завещанию – в деле имеется завещание на имя Маргариты Борисовны Лировой.

– Это дочь… – начала было Юлия Валерьевна, едва сдерживаясь, но Станислав подхватил ее мысль:

– Да, это дочь Бориса Степановича Лирова, начальника Управления. Завещание составлено так, что недвижимость в Москве должна перейти Роману Геннадьевичу, а все бизнес-активы завещаны Лировой. Извините, должен сказать, что в завещании есть такая фраза: «моей невесте Маргарите Борисовне Лировой». Вот текст завещания.

Белогоров не считал нужным рассказывать, какие сложности пришлось преодолевать им с Петром Игоревичем, чтобы подать заявление о принятии наследства и получить эту копию завещания – это смотрелось бы набиванием цены, а от этой мысли его коробило. А вот все реально нужное он считал необходимым обязательно сообщить доверительнице.

Комина взяла в руки текст завещания и стала неспешно читать его. Завещание удивило ее, но она не выглядела шокированной фактом его составления и именем наследницы.

После непродолжительного молчания Юлия Валерьевна сказала:

– Я знаю, что Гена начал встречаться с Ритой – он сам говорил мне об этом. Но он не называл ее невестой. И он всегда говорил, что его наследниками будут его дети, и Роман обязательно получит его бизнес, если останется единственным сыном, или часть бизнеса, если родятся ещё сыновья: Гена был старомоден и считал, что бизнес – это неженское дело.

– Вы думаете, завещание поддельное?

– Думаю, да, поддельное, но понимаю, что никак не смогу доказать это.

– Юлия Валерьевна, пожалуйста, не торопитесь с выводом. Нам сейчас нужно понять, что предстоит сделать.

– Для того, чтобы доказать поддельность завещания, нужны, наверное, образцы почерка Гены?

– Да, конечно, нужны.

– Но это невозможно. У меня никаких его записей не осталось, а все бумаги по бизнесу полностью в распоряжении топ-менеджеров его компании.

– Будем искать другие документы. Юлия Валерьевна, нам важно понять, Вы – готовы бороться за наследство сына?

– Я – готова! – неожиданно твердо сказала Комина. – За свои интересы, наверное, не стала бы бороться, а для сына – нужно.

– Тогда нужно и за наследство бороться, и Вашу супружескую долю выделить. Супружеская доля – это половина нажитого во время брака имущества, – разъяснил сразу Станислав.

– Да, понимаю.

– Если завещание подлинное, истинное, то выдел супружеской половины бизнес-активов – это единственный способ обеспечить Романа наследством. Давайте мы начнем с разговора с топ-менеджерами компании, и тогда, может быть, что-то прояснится. Но поскольку у вас с Геннадием Максимовичем имущество не было разделено, с иском в суд обращаться все равно придется.

– Да, понимаю, – повторила Комина.

– Посмотрите, пожалуйста, все возможные рукописные документы Геннадия Максимовича.

– Да, конечно.

– И еще есть момент – в наследственном деле фигурируют какие-то договоры между Геннадием Максимовичем и самой корпорацией «ГенКом» – то, о чем Вам сказали с самого начала. Надо разбираться.

Через два дня Белогоров предложил новую встречу, и в этот раз он настаивал, чтобы мать и сын оба были на встрече.

Мать была по-прежнему боево настроена, сын – безразлично. Такое впечатление, что все происходящее Рома начал воспринимать уже даже без ожесточения – а просто покорно и безучастно.

Сегодня Станислав не стал центровать свое внимание на этих психологических моментах и сразу перешел к сути:

– Мы подадим оба иска одновременно, но сразу же попросим суд дело о выделе супружеской доли приостановить.

– Почему? – удивилась Юлия Валерьевна.

– Потому что это должен быть Ваш иск к наследнику, а сейчас законному наследнику – Белогоров посмотрел на Романа – нужно ещё отстоять свое право на наследство от претензий наследницы по незаконному завещанию.

– Вы так уверенно говорите о незаконности завещания! – сказала Комина с явным сочетанием восхищения и удивления в голосе.

– Как адвокат я должен ориентироваться на волю и мнение доверителя, то есть Вас и Романа Геннадьевича. Вы считаете, что завещание поддельно – значит, я как ваш адвокат исхожу из этой установки и веду дело, следуя ей.

– А если вдруг окажется, что завещание – истинное?