София Брюгге - Ячейка

– Понятно, – хором ответили сотрудники.

– Тогда приступим.

Повинуясь пульту в аппаратной зоне, стеклянная дверь отворилась. Сердце Хелин пустилось галопом. Они с Годартом ступили внутрь и дверь позади захлопнулась. Теперь прозрачная перегородка отрезала их от всего остального мира. Они очутились в подобии аквариума. За стеклом остались Андриса со своим животиком, сосредоточенный Алард, инженеры, компьютерщики и техники. С капитанского мостика, сливаясь, помигивали лампочки приборов управления. Сверху бил слепящий поток света.

Раздался щелчок и голос Андрисы заполнил помещение:

– Всем занять рабочие места. Десять секунд до старта.

Хелин и Годарт встали на разметку. В пяти шагах от них возвышалась видимая часть «Хроноса» – массивная арка с хромированным проемом.

– Баво, установить координаты!

Техник за аппаратурой кивнул и склонился над экраном.

– Начинаем запуск!

Хелин прикрыла глаза и машинально поскребла поверхность медальона на шее.

За стеной усилился гул.

Воздух в промежутке между опорами арки начал колебаться. Он походил на колышущийся дым над костром.

«Получиться ли осуществить мою задумку?»

Гарнитура в ушах застонала фальцетом, и девушка уловила, как Годарт поморщился.

Шум нарастал.

Воздух начал двигаться от центра арки к краям.

– Соединение с «Ячейкой» установлено!

«Я действительно хочу этого? Это безумие!»

Глаза защипало. Дышать стало труднее.

– Окно стабилизировано!

«Это безумие…»

– Начинайте смещение через три, два, один…

«Это безумие…»

«…и это начнется сейчас.»

– Поехали!

Пальцы дрожали, дыхание участилось, пульс подскочил. Годарт сбоку начал движение к арке, Хелин тоже шагнула вперед. За общей какофонией весь мир отступил куда-то далеко. Еще шаг, второй, и….

Пространство будто по пикселям сместилось и плавно поменялось. Шум сменился тишиной. Они были в «Ячейке».

Глава 3

Конечно, вслепую прыгать в какой-нибудь переулок, надеясь не столкнуться с людьми или, например, не впечататься в ведро с требухой, выставленное за дверь кухни, было бы бездумным ребячеством. «Аэтернум трэвел» не позволяли себе такого дилетантства. Кто-то предлагал осуществлять телепортацию за городом – и в ответ слышал немало весомых доводов о лесных нападениях разбойников и о бессмысленной трате времени на то, чтобы, собственно, добраться до интересующего тебя места действия. К тому же, тогда бы пришлось озаботиться как достать хороших лошадей и как попасть внутрь, ведь вход в день торжественного въезда правителя особо охранялся.

Напрашивался самый очевидный вариант – совершать перемещения непосредственно в дом Гарса. В этот оплот всех путешественников во времени, надежный и усовершенствованный. Конечно, в доме случалось бывать и посторонним людям. Сейчас, на время проведения празднества, мест на постоялых дворах не хватало, и многие странники искали ночлег у жителей. У Гарса приютились двое художников, одни из тех, кого вызвали в Гаагу для украшения замка и улиц к сегодняшнему событию, а также аббатиса с капелланшей и священниками, держащие курс на северо-восток, в аббатство Леувенхорст.

Все эти гости, даже будучи случайными людьми, не представляли собой существенной преграды. Прибытие происходило в жилую комнату консула, по совместительству приходящуюся ему спальней. Обстановка здесь состояла из крепкого стола с утолщенными ножками, нескольких стульев с прямой спинкой, неудобство которых как-никак компенсировалось подушками, и кровати, прятавшейся в дальнем углу за занавесью. Дополняли картину камин; железный рукомойник, встроенный в узкий деревянный каркас; сложной резьбы дрессуар и особый шкаф с несколькими явными и потайными замками. Сейчас шкаф был открыт, а находившийся внутри механизм работал на всю мощь, непрерывно держа соединение с «Хроносом».

За окном, не переставая, заливались трелью колокола. Было ровно десять тридцать утра по местному времени.

Каждый раз после перемещения Хелин не могла отделаться от чувства, будто ее резко выдергивали из сна – неважно, путешествовала она в прошлое или возвращалась в настоящее. Особенно в первые разы, окружающее казалось эфемерным и непостоянным, а иногда мысли начинали течь в противоположном русле, и тогда девушка ощущала именно себя и свое тело как нечто призрачное и отдаленное от реальности. Годарт же, напротив, всегда выглядел спокойным и непроницаемым, эдакая непоколебимая глыба посреди океана. Его отличали соломенные волосы, атлетичное телосложение и ломанные углы грубого лица с несколькими тонкими бледными шрамами. Вроде он не много что говорил и не много что делал, но его поступки в глазах девушки обладали весомостью и продуманностью.