София Брюгге - Ячейка

– Сердце мое взвеселилось днесь при сим радушном приеме, а день засиял ярче. В гостеприимный Ди Хагхе явился я… – он подал знак стражникам и те клинками подтолкнули вперед три фигуры, что шли пешком у ног Иоганна, – …Божия помощью, не один.

Хелин косила глазами в сторону Гарса и из раза в раз наслаждалась его реакцией.

– Я знаю, знаю, кто это! – волнуясь, путая слова, делился консул, едва сдерживая себя из-за открытия, – это же средневековая традиция, скорее, немецкая… Хотя, разумеется – Иоганн же является представителем баварской фамилии, все логично. Эти странники – они были изгнаны? Это преступники, которых прогнали из города, и вернуться они могли только в сопровождении правителя, пешком, держась за его одежды или лошадь? – вид при этом у него был как у ребенка, получившего рождественский подарок, – Это потрясающе…

– Не исключено, что туристы будут другого мнения, – пробормотал Годарт.

– По дороге мне повстречались Кес Пастух, Таддеус Мельник и Яков Хромоногий, – продолжал тем временем Иоганн, – Сии запятнанные души раскаялись во своих злодеяниях и врещася 4 4 Врещася – обещают, берутся обет блюсти пред ликом Господним – держать отныне благочестивую жизнь. И привел я их обратно, в родную общину. Узрите! Именем герцога они отныне – свободные люди, иже вольны идти своим путем, трудяся во славу Господа и прославляя имя Его.

Бывшие изгнанники опустились на колени, целуя подол платья и перстни правителя. В первое перемещение Хелин более чем ожидала, что остальные жители деревни будут не в восторге, но они радостно приветствовали заблудших овечек, получивших шанс начать жизнь сначала. В истории были примеры и когда осужденных изгоняли из городов снова, как только власть выезжала за порог – но происходило это, скорее, в тех случаях, когда отношения между горожанами и правителем полыхали взаимной неприязнью.

Священник уже открыл было рот, чтобы продолжить церемонию в соответствии с программой, когда герцог взял еще слово.

– Сим не исчерпывается моя благодарность. Добрые жители Ди Хагхе – обители, где жили и мой благородный отец, и почтенный брат мой – проявили верность в тяжкое время и протянули длань помощи. Я сохраню в своем сердце память о всих ваших благих поступках. В знак искренности помышлений и речей своих, я желаю преподнести еще один дар.

Толпа притихла, затаив дыхание. Трубачи подыграли музыкальную фразу, подчеркивающую торжественность момента.

Иоганн сделал знак слугам и те вынесли на подушке ларец, броско украшенный пестрыми драгоценными камнями. Хелин уже видела эту шкатулку вновь и вновь – потому сейчас не вскрикивала от удивления с окружающими людьми, а размышляла о том, какая судьба постигла этот раритет и дожил ли он до ее родного времени, возможно, погребенный где-то под землей или упрятанный в чей-то частной коллекции? За такую редкость поборолись бы лучшие музеи мира, особенно учитывая ее исторических владельцев и предназначение.

– Зде, внутри сего ларца, преполно свежеотчеканенных златых гульденов, прямиком из Дордрехта, кои я вверяю в ваше попеченье, – обратился герцог к делегации, перекрывая голосом восхищенный ропот толпы, – Мое соизволение таково: повелеваю выстроить при церкви башню, полета птиц выше, и почести Богам воздаяти. С волею Господа, да продлится мир и благополучие на сей славной земле, распространятся ваши достойны семьи, являя назидательный пример потомкам!

В воздухе снова поднялся гам и завывания, народ лихорадило от распирающих эмоций. Гаага чествовала Иоганна. В этот момент она его обожала. У Гарса был вид, будто он решает какой-то сложный паззл и близок к разгадке. Он бормотал:

– Это же не может быть… Это же не…

Хелин разглядывала отдельные лица в средневековой толпе. Священников с бритыми макушками, членов всевозможных гильдий, каждого в одежде цвета своего цеха, бойцовского вида мальчишек, радостно визжащих и тут же раздающих щипки и подзатыльники друг другу. Нескольких женщин, с мужьями, отцами или братьями, слуг, военных, музыкантов. Рядом Годарт, как всегда подтянутый и отстраненный, взглядом оценивал обстановку, не позволяя себе терять бдительности. При всей своей суровости, он органично вписывался. Путешественники около него действительно могли чувствовать себя как за каменной стеной.

Началась последняя часть официального церемониала. Представитель церкви протянул Иоганну Священное Писание. Правитель положил на него руку и повторил за священниками клятву соблюдать и тщательно оберегать христианские обычаи. По площади разносилось: