Евгения Горская - Судьбу случайно не встречают

Господи, как ей было тогда страшно! Так страшно ей не было, даже когда она нажимала на курок в квартире Дениса.

Страх отступил, только когда она очутилась на даче. Вернее, нет. Страх уменьшился, когда Машка рассказала, что Дениса задержали, и совсем исчез, когда потом та же Машка рассказала, что Денису дали несколько лет.

– Он хотел видеть Данилу, – прошептала дочь.

– Естественно, – кивнул Анатолий Михайлович. – Я бы тоже хотел тебя видеть, если бы тебя у меня отняли.

– Что мне было делать? Папа, что мне было делать? – Аля подняла на него несчастные глаза, в глазах стояли слезы.

Смотреть на нее не было никаких сил, и Анатолий Михайлович посмотрел в окно.

По небу быстро перемещались облака, ветер дул с запада. Долго стоит тепло в этом году.

Анатолий Михайлович знал, Костя очень любит Данилку. Но… Черт его знает, как он поступил бы в такой щекотливой ситуации.

Дочери было что терять. Не факт, что ей удастся найти мужа перспективнее Кости.

– Денис хотел на тебе жениться? Чего он хотел?

Анатолий Михайлович посмотрел на дочь, она опять начала кусать губы.

– Сделать генетическую экспертизу, – наконец выдавила Аля.

Нужно было жалеть себя, в крайнем случае ее, но Анатолий Михайлович неожиданно пожалел Дениса. Парень сломал себе жизнь из-за его дочери. Угробил родных. Можно ли его осуждать за то, что он хотел видеть собственного сына?..

Аля закрыла лицо руками. Почти невозможно объяснить папе, что выхода у нее не было. Костя был слишком радостным, когда приходил по вечерам от Девки. Он бросил бы Алю, если бы не Данила.

Анатолий Михайлович опять посмотрел на облака.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Нет. – Она правильно поняла вопрос. – Никто. Шел дождь, я… пряталась под зонтом. Даже в подъезде.

Черт… В многомиллионном городе невозможно подойти к подъезду незамеченным. Анатолий Михайлович вспомнил магазинчик «Фермерские продукты». Нужно узнать, есть ли там камера.

И в квартире она наверняка оставила следы.

Черт, черт, черт! Странно, что за ней уже не пришли!

Не пришли, потому что вообще о ней не знают? Кира не рассказала, что когда-то у Дениса была невеста? Скорее всего так.

– В чем ты несла пистолет?

– В сумке.

– Понимаю, что не в кармане! Пистолет был завернут?

– Да. – Она мелко кивала, как старая бабка. Анатолий Михайлович не мог на нее смотреть. – Он был в пакете. В целлофановом.

Ей нужно было достать пистолет. Не при Денисе же она это делала. Нужно было опять спрятать пистолет после выстрела. В сумке наверняка остались следы пороха.

– Где сумка?

Она кивнула в сторону прихожей.

– Сумку нужно немедленно выбросить. Но только так, чтобы это не казалось странным. Нянька может заметить. Сумка дорогая?

Это он спросил зря. Дочь не берет в руки недорогих вещей.

– Придумай, как выбросить сумку. Сломался замок, порвалась… Не знаю. Придумай! Поняла?

Она опять мелко закивала.

– И кофточку, в которой была, нужно выбросить. И тоже так, чтобы у няньки не было вопросов.

– Хорошо, папа. А зонт я уже выбросила. Сразу.

Облака продолжали нестись по небу, и это отчего-то раздражало.

– Все! – сказал Анатолий Михайлович. – Иди!

Але хотелось подойти к отцу. Ей было необходимо, чтобы он погладил ее, как маленькую. Ей необходимо было услышать, что все обойдется.

Господи, как он может быть таким жестоким?

Аля потопталась и тихо вышла.

Послышался голос жены, дочь что-то ответила. Хлопнула входная дверь.

Анатолий Михайлович закрыл глаза и неожиданно отстраненно подумал, захочется ли ему видеть Лену, когда весь этот ужас останется в прошлом.

Сейчас видеть Лену не хотелось. Он этого даже боялся.

От недавней любви не осталось ничего. Сейчас ему было не до любви.

Странно, Кира знала, что совершенно счастлива, а все равно было грустно.

– Мне нужно домой съездить, – сказал утром Коля.

Ему обязательно нужно было съездить домой, ему просто не во что было переодеться.

– Одевайся. Поедем.

– Нет, – покачала головой Кира.

– Почему? – не понял он и даже, кажется, обиделся.

– У меня дела, – объяснила Кира.

Он обиделся и поэтому помолчал. Он скучал по ней, он жутко психовал, потому что у нее не отвечал телефон, и ему казалось, что ее, ершистую и беззащитную, кто-нибудь обидел. Раньше у него не было потребности защищать знакомых девушек, девушки казались ему вполне способными сами себя защитить. Наверное, потому что к ним он не испытывал такой щемящей жалости, как к Кире.