Евгения Горская - Судьбу случайно не встречают

Анатолий Михайлович не сразу вызвал лифт. Зачем-то постоял, не нажимая кнопку вызова.

Он боялся себе признаться, что смущало его, когда он в последний раз смотрел на свое оружие. Его смущало неясное чувство, что из пистолета недавно стреляли.

Патроны он не пересчитал, выбросил вместе с пистолетом. Не пересчитал, потому что боялся пересчитать?

«Я начинаю сходить с ума», – осадил себя Анатолий Михайлович и вызвал лифт.

Его единственная трудность – это совместить семью и Лену, напомнил он себе. Об этом и надо думать.

2 сентября, пятница

Кира проснулась рано и на работу пришла рано, за десять минут до открытия салона.

Про телефон опять забыла и запоздало расстроилась, что не догадалась сфоткать Вику. Вике не было никакого смысла убивать Дениса, но проверить, не ее ли видела во дворе Наташа, стоило.

Она вытащила из принтера чистый лист бумаги, достала шариковую ручку, принялась водить ею по белой поверхности. Стрижку Кира изобразила сразу, даже припомнила, что слева волосы казались длиннее. А над лицом пришлось помучиться.

Рисовать нужно было карандашом, но карандаша у Киры не было.

Марина проводила клиентку, заглянула в Кирин рисунок.

– Здорово, – похвалила подруга. – Кто это?

– Так, – отмахнулась Кира и догадалась. – Марин, подежурь минуточку, я к киоску сбегаю.

Газетный киоск был рядом, за углом дома. Продавалась там какая-то ерунда, которую, по мнению Киры, нормальный человек даром не возьмет, и, проходя мимо, она каждый раз удивлялась, что киоск еще существует.

Слава богу, киоск еще существовал и работал. Убогие детские игрушки соседствовали с тюбиками клея, стопкой лежали книги в бумажных обложках. Кира купила набор карандашей, забавный ластик в виде арбуза и детский альбом для рисования. Напоследок кинула взгляд на витрину и неожиданно заметила, что игрушки не такие уж убогие. Нормальные игрушки, и куколки нормальные, и динозавры, и машинки.

Просто она слишком долго смотрела на мир через кривое зеркало, и поэтому мир казался ей уродливым.

Она и дальше продолжала бы видеть только уродство, если бы не узнала себя в Вике.

Рисунком Кира осталась довольна часа через два, теперь Вика была хорошо узнаваема.

Киру в детстве учили рисовать. Бабушка возила ее в художественную школу, учительница Киру выделяла и хвалила и утверждала, что у девочки настоящий талант.

Наверное, талант нужно было развивать, но сидеть с красками Кире не нравилось, ей нравилось играть с подружками во дворе, и из затеи сделать из нее художницу у родителей ничего не вышло.

Вообще-то рисовать Кира любила. Но не по заданию, а просто так, для себя. Когда-то у нее в комнате не было ни одной неизрисованной бумажки.

Она ни разу не взяла в руки карандаш с тех пор, как арестовали брата.

Не терпелось позвонить Наташе, но телефона под рукой не было, а номера Кира не помнила. Пришлось ждать вечера, и Кира терпеливо ждала. Ей терпения не занимать.

К половине восьмого салон опустел. Зиля мыла пол, переходя из комнаты в комнату. Кира кричала ей, спрашивала про сынишку. Зиля недавно устроила ребенка в детский сад и очень этому радовалась.

– По-русски будет хорошо знать, – улыбалась Зиля. – Умный вырастет.

Зиля всему радовалась. Тому, что такую хорошую работу нашла. Салон убирать нетрудно, а зарплату никогда не задерживают. И люди хорошие, не обманут.

Вот муж у нее отработал на стройке полгода, а заплатили только за два месяца. Теперь и ему повезло, в жэк устроился.

«На родину, конечно, хочется, – вздыхала Зиля, – но на родине совсем работы нет. А в Москве хорошо».

В дверь зазвонили, когда Зиля наконец перестала греметь ведром. Кира, различая за стеклом неясную фигуру, нажала кнопку замка и отпрянула, потому что мужчина вошел быстро и зло и сразу навис над ней.

– Ты какого черта телефон выключила? – прошипел Николай.

– Сам выключился, – пожала плечами Кира и почувствовала, что подступают слезы.

Он взял ее одной рукой за плечо, потряс и отпустил.

– Я чуть с ума не сошел! – Он уселся в кресло для посетителей и провел рукой по лицу.

– Не преувеличивай! – не поверила Кира. – Мы знакомы всего две недели.

– Мы знакомы две недели, – повторил он и поднял на Киру глаза. Глаза у него были красные, уставшие. – Но ты мне нужна. Очень.

– Я думала, ты меня бросил, – призналась она. Почему-то ей нестыдно было в этом признаваться.

– Ты что, дура? – удивился он.

Кира пожала плечами – дура так дура.