Наталия Коротаева - Взгляд из-подо льда

Это был их первый раз. Такой яркий, запоминающийся. Он наслаждался ею, а она наслаждалась им. Они были разные по темпераменту, характеру, но когда они были близки, сходились идеально. Адриана отличалась изобретательностью, а парень давал ей то, чего она хотела. В меру нежный, в меру грубый. Адриана даже подумала, что перед близостью он читал книгу о них, где было уже все написано, настолько он угождал ей. Ну а днем они ругались так же страстно, как и занимались любовью по ночам, никто не хотел и не собирался уступать другому.

***

Наступила промозглая осень. Проснувшись рано утром, Адриана открыла глаза. Ей всю ночь снились страшные сны, глаза, веки болели, они опухли, будто она плакала всю ночь, сама не зная того. Она встала и подошла к большому зеркалу на двери. Глаза отекли. Ссутулившись, она вернулась к постели и плюхнулась на нее. Она напряженно вслушалась, даже поморщилась, пробираясь сквозь спутанные мысли, чтобы вспомнить, что же так сильно тревожило ее ночью. Ей снились мама, отец, который почему-то тряс ее за плечи и постоянно кричал ее имя, и еще что-то, что она вспомнить не могла. Потом она куда-то бежала, позади что-то горело. Секунду! Остановись! Ведь этими усилиями она только делает себе хуже, возвращаясь в ту ночную атмосферу, от которой она так сильно мучилась.

Она подняла голову и устремила взгляд вперед. Она сидела минуту, концентрируясь, пытаясь снова и снова уловить тот миг, когда в голове будто не было абсолютно никаких мыслей.

Когда она попала в больницу, на групповых занятиях они часами сидели в большом круге и таким образом пытались избавиться от навязчивых идей. И когда-то ей это помогало. Она сидела, стараясь помочь себе. Она уже будто была не в этой комнате, ее тело мягко раскачивалось, мысли то приходили, то уходили, на долю секунды она ловила себя на волшебном ощущении, когда в голове ничего нет, но потом опять все возвращалось, и так по кругу. Ее взгляд, устремленный вперед, был не сконцентрирован, а рассеян, она продолжала легко раскачиваться, пока не поняла, что одна-единственная мысль находится у нее в голове и эхом возвращает ее в реальность. Это конверт. Красный конверт, его никогда не было тут раньше.

Все, она здесь. Трезвый, отошедший ото сна ум. «Красный конверт!» – твердило сознание. Она видела его прямо перед собой. Немного вдалеке, на столе, находящемся возле противоположной стены. Палата ее была небольшая. Внутреннее чувство говорило, что это не к добру. Она встала и направилась к нему. Взяв конверт, она почувствовала знакомый запах. Имя возлюбленного проскользнуло внутри. Вроде должно стать теплее, но ее, наоборот, одолел холод. Руки судорожно вскрывали конверт. Она быстро прочла короткое письмо.

Адриана замерла. Оцепенение парализовало ее, в ногах не было сил, она пошатнулась и схватилась за стену.

Она была сама не своя, внутри кружились злость, печаль, обида, ненависть, но при этом… она продолжала верить только ему. И только поэтому держала все внутри. Его просьба не выдавать его даже не обдумывалась. Она сразу же решила придерживаться строжайшей секретности, оттого и ярость свою пыталась держать. Но у нее плохо получалось.

Вначале ей удавалось играть роль, окружающим казалось, будто она просто не в духе. Затем ее милое лицо начало терять очарование. Симпатичные щеки сменились вытянутыми впадинами, ямочки исчезли, словно их и не было. Под глаза вернулись черные полукружья.

Медсестры подняли тревогу, когда стали замечать дрожь в руках и губах Адрианы. К тому моменту она уже довела себя. Она давно не спала, боялась тишины, которая поглощала ее. Все время она проводила в палате в слезах. Днем она пыталась еще сдерживаться, но ночью, когда клиника спала, она давала себе волю, засунув угол одеяла в рот. И каждую ночь на протяжении месяца она доставала письмо, спрятанное за зеркалом, и читала строки, написанные им, искала ответы на вопросы в своей голове. Да, она должна была его выкинуть. Но рука не поднялась избавиться от последней частички, соединяющей их.

Адриана заметила, что к ней стали более внимательны. За ней ходили, ее палату посещали чаще. В коридорах за ней наблюдали санитары, в столовой, возле уборной, во дворе – за ней следовали эти негласные стражи. Они будто превратились в ее молчаливые назойливые тени, маячащие в поле зрения. Ее это пугало, злило, внутри полыхала ярость. Не потому, что она боялась никогда не выбраться из психушки, а только потому, что ей казалось, будто они догадались про их когда-то бывшую связь. Она все чаще вспоминала его слова, что нужно как меньше привлекать к себе внимание, но ей это не удавалось.