Наталия Коротаева - Взгляд из-подо льда

Они держались друг за друга, знали, что они не одиноки, и у каждого есть тот – другой, как им казалось обоим, весьма заслуженно. За все то, что им обоим когда-то пришлось пережить. И об этом они никогда друг с другом не говорили. Но и он понимал и помнил первый раз, когда увидел ее, и помнил ту боль, которой тогда несло от нее. И Адриана видела его глубже других. Видела, как таится в нем что-то иное, что-то или кто-то, кого она еще не знала, но ей не было от этого страшно. Она влюблялась в него такого и не собиралась от него отказываться.

Наступило лето. Родители навещали Адриану достаточно часто и в последний визит привезли ей много красивой летней одежды. У ее матери был превосходный вкус. Адриана решила надеть новое шелковое платье. Оно было великолепно. Многослойный подол порхал легкой вуалью, еле закрывая колени. Небольшие рукавчики в форме лепестков роз лежали у нее на плечах. Талию выделял тонкий пояс, завязанный бантом. Принт в виде бабочек на небесно-голубом фоне заставил светиться глаза Адрианы, подчеркивая глубину их цвета.

Адриана еще один раз окинула себя взглядом в зеркале и выбежала из палаты в коридор. Дойдя до лестницы, прошла два пролета и оказалась возле двери, ведущей во двор. Все обитатели клиники уже были там, и главный для нее пациент тоже. Она распахнула дверь перед собой и сделала шаг вперед. Теплый ветер ударил ей в лицо. Она была счастлива.

Лето было волшебным, теплым, манящим. Ночи – длинными, долгими. Каждую ночь они были вместе. Он приходил за ней ночью, в ее палату, и они выбирались на улицу. Уходили в чащу сада намного дальше, чем было разрешено пациентам больницы. Молодой человек давно, еще для себя самого, проделал широкий проход в сетчатом ограждении, отделяющем сад от леса, замаскировав его густыми ветвями. Когда первый раз они пошли гулять, Адриане было даже страшно. За пределами больницы чувствовалась опасность – и моральная, и физическая: ты уже не в заточении, а, значит, можно сбежать… Кровь бурлит, сам воздух здесь другой, манящий, сладкий… Но в то же время… Находясь долгое время под чьим-то контролем, ты становишься беспомощным. Желание сбежать остается желанием. Ты не можешь сделать этот шаг. Ты скован обстоятельствами, да и препараты делают свое дело. Подавление активности нейронов головного мозга – это чувство внутренней угнетенности, когда ты еще не овощ, но все идет именно к этому.

Молодой человек в ту самую первую ночь отвел Адриану в свое любимое место, возле которого он раньше проводил долгие, мучительные месяцы, сложившиеся в годы. Это был заброшенный пруд, который находился в чаще леса и, словно бриллиант, был обрамлен высоченными елями с голыми стволами и пушистыми верхушками. Несведущему человеку этот пруд не найти. Он был небольшой, не протяженный, но глубокий, его величественная безмятежность притягивала, а для незваного гостя могла и вовсе быть опасной. Поверхность неподвижной воды покрывал слой тины, мха и большого количества кувшинок, сливающихся с общим нарядом хвойного и лиственного лесов. Он подвел Адриану к самому берегу, не разделенному с водой слоем мха, встал на колени и рукой смахнул лесную пелену. Адриана ахнула. Для нее это был просто лес, а перед ней на самом деле расстилался необычайной красоты водоем. Под слоем тины скрывалась прозрачная вода, очерненная лишь временем суток, а опушки деревьев отражались с такой четкостью, будто там, под водой, новый огромный бездонный мир. Захотелось шагнуть, но то ли почувствовав это, то ли увидев ее завороженный взгляд, он взял ее за руку и притянул к себе. Адриана посмотрела ему в глаза и смогла заглянуть в самую душу. Взгляд был чувственным, нежным и в тоже время диким, ее настолько переполняли эмоции, что она резко стала горячей, жар исходил от нее. Да что с ней! Она перевозбудилась: оказаться с ним в таком месте, от которого одновременно исходили и опасность, и спокойствие, и какая-то тайна… Запах деревьев, воды, земли – все смешалось. Она сказала:

– Давай искупаемся, мне очень жарко. – Адриана понизила тон, говорила ласково, каждое слово произнося с придыханием, веки чуть прикрыла и подняла слегка губы, словно ощущая уже наслаждение от того, чего ей хотелось.

Он тут же ответил, его лицо излучало недовольство:

– Адриана, нет, он очень глубокий, и вода в нем ледяная, – молодой человек не поддался манящим ноткам девушки и оставался непреклонным.

От чего огонь внутри нее вспыхнул с новой силой, в глазах появилась хитринка, а внизу живота – легкое ощущение разливающегося тепла. Адриана скинула обе бретели шелкового платья. Под ним не было ничего, кроме трусиков. Он увидел все: ее округлые груди, создающие между собой ложбинку, ходили вверх-вниз от участившегося дыхания. Ниже – ярко выраженный изгиб в области талии, переходящий в плавную линию, ведущую к бедрам. Абсолютные, без единого изъяна песочные часы. Адриана, не стесняясь и не прикрываясь, стояла перед ним и добавляла перчинку взглядом, говорящим: «Сделай что-нибудь, сделай!» Молодой человек стоял как вкопанный, но ее это не злило, она заметила, как он наслаждается тем, что видит. Она сделала шаг к нему навстречу, затем еще и еще. Прижавшись голым горячим телом к нему, она страстно поцеловала его, впившись в губы. Молодой человек был сам не свой. Его руку Адриана положила себе на бедро, потом на грудь, она целовала его, водя губами по его лицу, шее и плечам, всеми силами стараясь окунуть его в тот омут, куда она сама уже погрузилась. И у нее это получилось. Его взгляд изменился. Ласки Адрианы пронзили его насквозь. Его руки заскользили по ее телу, находя препятствие лишь на торчащих твердых сосках. Он и раньше знал, что у Адрианы потрясающая бархатистая кожа, прекрасные шелковые волосы. А сейчас от нее еще исходил необыкновенно манящий аромат, похожий на запах сладкой ванили, сводящий его с ума, затуманивающий рассудок и вызывающий желание оставаться рядом с ней, а ее кожа была мягче прежнего. В этом запахе он чувствовал ее убедительность и настойчивость по отношению к нему, так сильно он ощущал себя желанным. Он понял, как от него ждут ответных действий, и, обхватив одной рукой Адриану за изящную шею, завел вторую руку под ее колени согнутых ног и сам начал склоняться, чтобы уложить ее на травянистый покров. Она лежала перед ним, не прячась, а слегка разведя руки, заставляя его наслаждаться тем, что он видел. О, какие изгибы тела! Молодой человек согнул ноги девушки в коленях и развел в стороны, немного прижимая их к ее телу. Он смотрел в ее розовое, подрагивающее, истекающее лоно. Постепенно, медленно мужчина надвигался на нее, от чего она начала ощущать тяжесть его тела. Вдохи стали глубже, выдохи порывистей. Он склонился над ней, руками уперся в траву. Оба застыли. Тишина. Снова их взгляды встретились. Он смотрел в упор, а ее глаза бегали. Он ждал ее разрешения. И она стала изгибаться, направляясь бедрами к нему навстречу. Он наслаждался этим ощущением, продолжая повторять толкающие движения раз за разом. Все быстрее и быстрее. Он привык, уже не стараясь, а машинально, ему хотелось новых ощущений и он положил одну руку на ее прыгающую грудь. Сжимая ее в порыве чувств, водя то по одному плотному кругу, то по другому, ловя их в движении, соединяя и водя меж них руками. Девушка изливалась сладкими стонами. Мужчина резко остановился и поднял голову, прислушавшись. Ему послышался странный звук. Адриана издала жадный стон разочарования. Никого вокруг не было. Все тихо. Ему показалось. Он перевернул любимую на живот так, чтобы та прогнулась, встав на четвереньки. Пик наслаждения подходил волной от вида, раскрывающегося перед его глазами. Он резко схватил ее за тонкую талию и впился пальцами в ребра, не рассчитав силу, но по короткому крику Адрианы понял, что причинил ей боль. Он тут же спустил руки ниже, впившись в сочные, мягкие, упругие ягодицы, на секунду склонившись до ее затылка, поцеловав за секундную боль, и снова поднял корпус, совершая толчки все резче. Молодой человек непроизвольно простонал, и его ноги, отведенные назад, начали содрогаться, конвульсии охватили его всего, и девушка под ним от бессилия тоже начала опускаться ниже с колен, пока не опустилась полностью, и он без сил повалился к ней на траву. Около минуты они лежали рядом, тяжело дыша и ничего не говоря, а затем он обнял ее голое, слегка влажное тело и прижал к себе. Ему нравилось ее тепло, волосы, попадающие на его лицо и щекочущие его. Он обнимал ее, а она слабой рукой накрывала его руку своей. Он не видел, но чувствовал, как в этот момент она улыбалась.