Татьяна Устинова - Лучший друг детектива

– Почему? – удивилась Маша.

– Не люблю суррогаты, – поморщился гость.

Она улыбнулась, поставила Первый концерт Чайковского (за роялем, конечно, Денис). Абориген кивнул:

– Нормально, – и отправился воевать с подтекающим котлом.

Потом выпили чаю. Василич не чурался застольной беседы.

– А правда, что вы прямо в глухом лесу живете? – первым делом спросила Маша.

– Правда.

– Убеждения? – Она подмигнула: – Или от кого-то прячетесь?

Он пожал плечами:

– Ни от кого не прячусь, но людей не люблю.

– Почему?

– Вечно у вас театр: то одна декорация, то другая. И самому актерствовать надо. А в лесу – все настоящее: яркие краски, тишина, никто тебя не трогает.

Она прищурилась:

– А живете на что? Натуральное хозяйство?

– Пчелы есть. Апельсины, мандарины, кумкват сажаю. Травы собираю, грибы. Покупателей хватает.

– Все равно должна быть причина, чтоб отшельником стать. Вас по бизнесу кинули? Или любовь несчастная?

– Нет никакой причины. Я просто никогда особо не умел общаться с людьми, но долго пытался: учился, работал, тусовки-вечеринки. И вечно через силу! Сижу в кафе, ем эрзац-еду, дышу дымом. А годам к сорока наконец решил: зачем через себя переступать? И сбежал, построил хижину. В пяти километрах от ближайшей цивилизации чувствую себя просто отлично.

– Но как же без цивилизации? А готовить? Книжку вечером почитать? Или если вдруг к врачу срочно надо?!

– Газовая плитка. Генератор. Квадроцикл. А в телевизоре или ванне-джакузи я не нуждаюсь.

Он взглянул проницательно:

– А вот вы, по-моему, точно сбежали от несчастной любви.

Маша никому на Розе Хутор не рассказывала про Дениса, и Василича- йети видела впервые в жизни. Но она так давно ни с кем не говорила – о себе! На работе вечное чирик-чирик ни о чем, с соседями – тоже только о текущем.

Поэтому не удержалась и выложила – как на духу.

– Это тот Денис, который сейчас Чайковского играл? – уточнил новый знакомец.

– Да, да! Это мой одноклассник! Он так меня любил, а я оказалась дурочкой!

– И вы надеетесь, что можно обернуть время вспять? – улыбнулся Василич. – Заполучить Дениса?

– Не знаю, на что надеюсь, – печально вздохнула Маша. – Просто сижу на балконе, слушаю, как он играет, и мне очень хорошо.

– В следующий раз я вам диск Евгения Кисина принесу.

– Откуда он – в вашем натуральном хозяйстве?

– Закажу.

– Спасибо.

Маша встала из-за стола. Настроение испортилось.

– Сколько я вам должна?

Он пожал плечами:

– С девушек не беру.

Машу ужасно раздражала эта местная фразочка. Деньгами не возьмет, зато приставать будет.

Но йети, оказалось, не только язык птиц понимал, но и ее мысль тоже смог прочитать. Он усмехнулся:

– Приставать не собираюсь. Куда мне со звездой Денисом тягаться!

Вот – рассказала на свою голову!

Она поджала губы и вышла проводить своего «мужа на час» за калитку. Время еще не позднее, даже не смеркалось, но из лесу вдруг показался Джек.

Маша к тому времени собаку почти приручила. Погладить себя самоед по-прежнему не позволял, но на нее рычать-щериться перестал. А на гостя – оскалился. Потом прижал уши и начал угрожающе подступать.

– Осторожнее! – перепугалась Маша.

Но абориген, отстранив ее своей лапищей, молча стоял и ждал приближения пса.

– Он вас порвет! – пискнула хозяйка.

Но суровая поступь Джека становилась все неуверенней. Яростный лай поменял тональность и обратился в скулеж. Однако пес не отступал – продолжал, будто под гипнозом, приближаться. Когда он оказался в шаге от них, Василич приказал:

– Сядь.

Джек повиновался, понурил башку.

– Хозяином себя мнишь? – вкрадчиво спросил Василич.

Пес опустил голову еще ниже, уткнул подбородок в уличную пыль.

– Дом теперь не твой, – мрачно изрек лесной житель. – И не смей сюда больше приходить.

Огромная собака поспешно вскочила и бросилась к лесу. Когда пес убегал, он обернулся и, Маше показалось, поглядел на нее с обидой.

– Зачем вы его прогнали? – спросила она аборигена. – Этот Джек очень несчастный. Я его подкармливаю.

– Он вас благодарит? Дом охраняет?

– Н-нет. Только воет по ночам.

– Значит, никчемный, невоспитанный пес. Нечего ему тут делать.

Маша расстроилась:

– И больше он не придет?

– Может, и придет, – усмехнулся гость и добавил: – Если я разрешу.

Он повернулся – и двинул в ночь. К лесу.

«Выпендрежник провинциальный», – сердито подумала Маша.

Она вернулась в дом, налила себе бокал вина, погромче включила Чайковского и вышла на балкон. Светила луна, где-то вдалеке ухала сова. Маша ждала: во второй части концерта, когда скрипки запоют особенно жалобно, Джек обязательно начнет подвывать.