Константин Фарниев - Следы остаются

Дом был пуст. Ветер гулял по гулким комнатам обрывками газет, хлопал дверьми.

Усталая, недовольная собой, возвращалась она на работу. Посидела у стола. Долго, надсадно звонил телефон.

На следующий день Цаллагова нашла мать Гены. Та крикливо заявила:

— Я отказываюсь от воспитания!

— Но это же чудовищно! Вы хоть понимаете смысл своих слов? Понимаете, что сейчас в эти дни решается судьба вашего, слышите, вашего ребенка? В таком случае, вы письменно подтвердите свое решение отказаться от воспитания ребенка.

— Письменно? Нет! Что я дура, что ли? Мой ребенок, что хочу, то и делаю. Я отдала его в школу, пусть смотрят за ним в школе. Они тоже деньги получают.

— Знаете что, гражданка Шорвич, идите! Идите, но за помощью сюда никогда не приходите. А помощь наша вам еще понадобится!

Цаллагова нашла Генку, привела его к себе в дом, приласкала. Сначала мальчишка смотрел «волчонком», но потом оттаял. Снова пошел в школу, помогал в работе детской комнаты. Показалось, что мальчишка одумался. Мадина Тебоевна отвела его к матери.

Но Шорвич-мать через месяц снова пришла в детскую комнату.

— Не узнаете? — Шорвич как-то странно усмехнулась. — Да, это я. Горе у меня, опять сбежал мой Генка. После того, как вы мне его вернули, побыл с месяц. А муж, отчим, значит, Генке, — и, поймав недоуменный взгляд Цаллаговой, добавила: — это другой, тот тоже сбежал. Вы хорошо знали моего сына, помогите. Христом-богом прошу. Помогите. Один он у меня, единственный.

Поздно, ах как поздно поняла она… Генка Шорвич был в то время далеко-далеко. Готовился к «операции».

Вчера его вызывал Кривой. Новичок не скоро удостаивается такой чести. А вот он удостоился. Генка приехал в Грозный две недели назад. Адрес ему дал Бульдог еще в Орджоникидзе. Он быстро нашел дом, указанный в записке, постучал в комнату, здесь его ждали. Полная, уже немолодая женщина открыла дверь, внимательно оглядела его, взяла протянутую записку и повела в дом.

— Сюда.

Дверь захлопнулась за хозяйкой, и Генка остался один. Духота, усталость одолели и он не заметил, как уснул. Проснулся от чужого взгляда.

За столом сидел средних лет мужчина в клетчатой рубашке, он внимательно разглядывал спящего. Заметив, что Генка проснулся, мужчина уткнулся в газету.

Окончательно проснувшись, Генка вскочил.

— Ты от Бульдога? — спросил незнакомец, не отрываясь от газеты. — Давно его знаешь? Как приехал сюда? Если на автобусе — плохо. Искать будут, нас пошевелят. На попутных надо в таких случаях. И сам черт не найдет. Мать, говоришь, одна?

Генка рассказал всю свою короткую биографию. Сухарь, как прозвал он про себя собеседника, слушал внимательно, не перебивая.

— Ладно, — сказал он наконец. — Завтра пойдем к Кривому. Пока здесь сиди, не выходи — соседи любопытные.

Встреча с Кривым была очень короткой. Генка даже не успел хорошенько разглядеть «хозяина». Задача была ясна — дали адрес: надо было проследить за квартирой — кто, когда выходил и приходил, уточнить время, когда никого не бывает.

— Дело верное. Но смотри, если вдруг поймаешься и расколешься — не жить тебе, — сказал на прощанье Кривой.

От его голоса и слов у Генки мурашки пробежали по телу. Но он быстро отогнал дурные мысли. Хрустящая двадцатипятирублевка в кармане придала ему силы и бодрости.

Но его «сладким мечтам» не удалось сбыться. В кафе к нему подсели двое молодых людей, предложили выпить. Генка пил, морщась, обжигаясь. Что было потом — помнит смутно. Проснулся от ночного холода, где-то на скамейке. Мутило, болела голова, еле дождался утра. На «дело» не пошел ни утром, ни днем — не было сил. Вечером надо было доложить Сухарю о результатах наблюдений, но и туда он не пошел. Только через день, измотанный, голодный Генка постучался в знакомую комнату.

…Его били долго и методично.

— Дисциплина у нас прежде всего. Ты знаешь, что из-за тебя сорвалось дело?

Генка с тоской слушал его. Вспоминал мать, как «пилила» с утра до вечера, вспомнил ребят. Все, казалось, было так давно: и школа, и ребята, и мать.

— Все понял? — прервал его размышления голос Сухаря. — А теперь принимайся за работу.

В общем-то Генке везло, «работал» он чисто. За полгода Кривой и его компания обчистили: два магазина, три ларька «Пиво-воды» и пять квартир. Генке перепало «по мелочи», как он говорил, зато репутацию он свою восстановил.

Но всему есть конец, удаче — тоже. Он попался. И попался, спасая Кривого и Сухаря.

— Расколешься, не жить тебе. — Скрипучий голос Кривого не давал ему покоя, заставлял молчать.