Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

«Это шанс! Ему надо будет достать ключи и открыть дверь, а делать это одной рукой будет непросто. Если в этот момент рвануться…»

Страшная боль обрушивается на мою голову, перед глазами мелькает что-то багрово-красное, словно последний луч тонущего за горизонтом солнца, и все скрывает наступившая тьма.

В себя я пришел в квартире, куда так стремился попасть. Обе мои руки прикованы к трубе, идущей к батарее отопления. Голова раскалывается от боли, и поначалу перед глазами все плывет. Когда зрение восстановилось, я увидел, что в комнате больше никого нет.

Похоже, я оказался в спальне. На широком, разложенном диване с темной обивкой скомканные несвежие простыни, выбившееся из пододеяльника шерстяное одеяло. Горной грядой громоздятся деформированные подушки, наводящие на мысль о предыдущей бурной ночи. В воздухе стоит тяжелый дух похоти, пота, сладких духов и крепких сигарет. Тарелки с остатками засохшей пищи, рюмки, фужеры стоят-лежат на полу, около передвижного столика-бара.

Первая часть моего плана выполнена — я попал в квартиру Калгана, только не совсем так, как планировал. Металлические браслеты больно обхватили запястья, успели уже растереть кожу. Поднятые вверх руки затекли, и я никак не могу найти приемлемого положения тела, кроме как сидеть возле стенки на корточках. В бушлате мне очень жарко, обливаюсь потом.

Слышно, как открывается входная дверь, и вскоре в комнату зашел Калган с невысокой девушкой. Я его сразу узнал. Он худее Протагона, и у него менее мощное телосложение. Окинув меня холодным взглядом маленьких тусклых глазок, он шагнул ко мне и пару раз молча, со всей силы саданул ногой по ребрам. Я задохнулся от боли. Этого ему показалось мало, и он ткнул ботинком мне в лицо, расквасив нос и губы. Вид крови, видимо, его успокоил, и он повернулся к девушке, робко переминавшейся с ноги на ногу у двери.

— Чего стоишь? Давай сымай шкуру!

Сам он сбросил куртку, серый шарф и вязаную шапочку на стоящее рядом кресло. Девушка сняла черный козий полушубок и превратилась в девочку-подростка, пожалуй, ровесницу моего Костика. Она испуганно таращилась на меня, теребя в руках шубку, шмыгала носом, у нее нервно подергивалось лицо.

— Ты что, бля, не поняла? Сымай к чертям шмотки, если «снега» хочешь!

Она взглядом указала на меня, и Калган рассмеялся.

— Блин, нашла, на кого обращать внимание! Он жмурик! Замочил моих корешей, думал, что и со мной у него пройдет этот номер. Не на того нарвался, бля! Чего вылупил моргала, козел? Может, в них шило вставить, перекрыть кино, бля? — И он вытащил из кармана нож-автомат. Раздался щелчок — выскочило длинное узкое лезвие.

Девочка побледнела, а я наверняка побелел от ужаса. «Вот идиот, так вляпаться!» Сейчас вариант с милицией казался мне более приемлемым. Калган, довольный моей реакцией, перевел взгляд на девчонку:

— Ну ты даешь, бля! У нас самообслуживание, прислуги нет помогать раздеться!

— При нем я ничего не буду, — тихо произнесла девочка.

— Значит, тебе «снега» не надо? — вкрадчиво спросил Калган и вытащил из кармана маленький белый пакетик. Лицо у девочки перекосилось. — Или ему моргала выколоть, чтобы он ими не лупал?

— Калганчик, милый, дай мне сегодня «чек», а я к тебе завтра приду! Вот тебе крест!

— Завтра будет завтра, а сегодня — сегодня. Нужен «снег» — раздевайся, нет — вали к едрене фене! Только тогда у тебя его не будет ни завтра, ни послезавтра! Пацанам скажу — никто тебе ничего не даст! Пшла вон!

Девочка заплакала, опустилась на колени.

— Я не могу здесь, сейчас… — вновь тихо сказала она.

Калган скривился:

— Вали отсюда, шалава, бля!

Девочка медленно поднялась и с шубкой в руках вышла в коридор. Калган молнией метнулся за ней:

— Ты что, бля, надумала?!

Девочка влетела в спальню и упала на разложенный диван, по дороге потеряв шубку.

— Не надо, Калган! Танька рассказала, что ты ее заразил… Прошу тебя!

— Динамо крутить?! Да я тебя, бля… — и, прорычав что-то нечленораздельное, впился в губы девочки.

Ее одежда трещала и летела во все стороны. Обнажилось белое тело, и я увидел два небольших бугорка еще несформировавшихся девичьих грудей. Подавив слабое сопротивление, он взял ее у меня на глазах.

Я старался не смотреть, отвернувшись к стене. Калган, матерясь, заставлял ее менять позы. Я ничем не мог ей помочь. Удовлетворив свою похоть, он бросил девочке полиэтиленовый пакетик и пошел, придерживая брюки, в ванную.