Сергей Пономаренко - Ночи темной луны

— Извини. Ты абсолютно прав. Нас объединяет только штамп в паспорте, как только он объявится, это будет устранено. Я давно так решила.

— Я не давлю на тебя? — Антон посмотрел ей в глаза.

— Это мое решение, вне зависимости от наших дальнейших отношений.

— Я не покину тебя, не надейся! — улыбнулся Антон и разлил шампанское по фужерам.

— Где он столько времени скрывается, на какие деньги живет? Ведь он даже не получил выходного пособия на работе. Ума не приложу! — задумчиво произнесла Аня.

— Он ведь из Белоруссии? Может, он давно укатил к родным?

— Сгоряча я назвала бандитам адрес его отца, и, по всей видимости, если бы он был там, его бы нашли. Видно, он им уж слишком насолил.

— Тогда прячется у друзей или дальних родственников? Писал он кому-нибудь письма? С кем поддерживал отношения?

— Близкие — ни с кем, — отчеканила Аня. — Он был слишком ленив, чтобы поддерживать с кем-нибудь дружеские отношения, даже его отцу я писала письма.

— Все это время он должен что-то есть, пить, где-то ночевать. Какие вещи он взял с собой? У него были сбережения?

— Вряд ли. Зарплату в институте ему выдавали по частям, и то нерегулярно. Мы еле сводили концы с концами. На какие деньги он сейчас живет, я не знаю. Возможно, он скрывается у одной из своих пассий. — Слово «пассий» она произнесла равнодушно и буднично, и это порадовало Антона: не ревнует — значит, не любит.

— Или он… — Она замолчала.

— Мертв, — закончил за нее Антон. — Но есть еще одна версия.

— Какая? — заинтересовалась Аня.

— Бандиты его разыскивают потому, что он украл у них деньги. Большие деньги! Купил паспорт на чужое имя и прохлаждается где-нибудь за границей.

— Исключено! С бандитами он никогда не был связан и ограбить их не мог. При всех его недостатках, он не был вором. Это знаю твердо!

— Бывает, люди живут рядом десятилетиями и не знают, какую жизнь ведет другой человек. Переиначив известную фразу, можно сказать: по мелочи не крадут только честные, а от больших денег не откажется никто. Может, он всю жизнь был «самых честных правил», а тут что-то приключилось — сумерки сознания, и он уже бандит. Я, конечно, утрирую.

— Но ты действительно это допускаешь? — удивилась Аня, широко раскрыв глаза.

— Да просто очередная версия, — стал выкручиваться Антон.

— Давай остановимся на первых двух версиях.

— Почему ты так категорична?

— Последняя версия мне не нравится. У меня есть еще одно предположение, но пока я не хочу его озвучивать. Извини, узнаешь, если я буду уверена, что оно небеспочвенно.

— Почему ты не хочешь мне рассказать?

— Потому, что это касается моего сына! — отрезала она, и Антон не решился настаивать. Для себя он сделал вывод, что ее жесты, манера разговаривать стали жестче; присущая ей стеснительность, нерешительность и молчаливость исчезли.

Аня вышла из троллейбуса и начала спускаться по улице Киквидзе. Она не захотела, чтобы Антон проводил ее домой, объяснив это тем, что, возможно, за ней следят, а он ее секретное и пока единственное оружие.

Она сказала ему правду, так как уже не раз замечала подозрительных людей, слишком часто попадающихся ей на глаза. Прежде чем идти на встречу с Антоном, она переоделась в то, что взяла с собой из дома, и вышла из школы через черный ход, пройдя через столовую. Однако же Антону она рассказала не все.

Вчера вечером она возвращалась с кладбища, навестив могилу Костика. На лестничной площадке было темно, и когда, повозившись с ключами, она открыла дверь, сильные руки схватили ее сзади, зажали рот и втащили в квартиру. Она находилась в полуобморочном состоянии, когда два стриженых «шкафа» молча содрали с нее одежду и по очереди изнасиловали. Делали они это спокойно, буднично, без слов, словно репетировали много раз. Так продолжалось несколько часов. Они делали небольшие перерывы, пили принесенный с собой коньяк, курили сигареты, разговаривали между собой и потом вновь принимались за дело. Из их разговора она узнала, что одного зовут Слон, а второго — Филин.

Она лежала отупевшая, обессиленная от боли и ужаса происходящего, его неотвратимости. Ей было понятно, что для них человеческая жизнь не стоит и гроша, и она не знала, чем это завершится, оставят ли ее после всего этого в живых.

— Слышь, ты тогда, что ли, недокумекала, лярва? — наконец услышала она голос Слона. — Тебе ясно было сказано: объявить, где твой козел прячется. А ты, сука, в молчанку играешь? За лохов нас держишь?! Что значит не знаешь?! Узнай! Ты с нами получила удовольствие? Ведь получила, лярва?! Попробуй сказать «нет», так нос и влипнет в лоб! Отвечай, сука! — Он угрожающе замахнулся здоровенным кулаком.