Ирина Лобусова - Кумите

Ри вручила разговорчивому мальчику деньги. Тот остался очень доволен. Она разорвала конверт. Письмо было из дома. «Милая девочка, бросай все и возвращайся домой. Место человека там, где он родился. На самом деле мы все тебя очень любим. И я, твоя мама, и папа, и сестра. Мы все тебя очень любим и хотим, чтобы ты вернулась. Пожалуйста, возвращайся домой. Ты пишешь, что твои дела обстоят неплохо. Ты играешь в популярных спектаклях и получаешь много денег за роли. Удивительно, что в театре так хорошо платят. Но наверное, ты популярная актриса. Ты не боишься, что все это временно? Извини, если что не так пишу. Прости свою старую глупую маму. Здесь у тебя будет дом, семья, которая будет очень-очень тебя любить. Давай простим друг другу все недоразумения и неприятности. Я люблю тебя. И мне очень жаль, что я не умела раньше проявить свою любовь. Прости меня за это и возвращайся домой. Мы все тебя очень ждем. Только сейчас мы с отцом по-настоящему поняли, как сильно тебя любим…»

Слезы лились как из ведра. Дальнейший текст письма повторялся, как на одной ноте. Потом Ри приняла решение и удивилась той легкости, которую оно принесло. Уехать домой! Просто уехать домой отсюда! И начать свою жизнь заново.

Но для этого нужно получить деньги. Когда она получит деньги, то сможет делать все что угодно. Например, поехать домой, купить большой красивый дом и жить в нем до конца жизни. Да мало ли что можно сделать, имея такие деньги! Реальные мысли о будущем немного ее подбодрили. А потому Ри совершенно не растерялась, услышав второй звонок в дверь. Бросилась открывать, прошептав: — День визитов…

А потом окаменела. Перед ней стоял чужой человек. Измученный старик с проседью и жестким, суровым лицом. И глазами, в которых уже не было ничего человеческого.

Он вошел, немного сутулясь, так, как прежде никогда не входил. Так могут измениться люди за десятилетний период либо те, кто столкнулся с каким-то непереносимым ужасом, медленно переходящим в страшное горе. Резко глядя на нее в упор, он произнес:

— Твой план рухнул.

Ри невольно сделала шаг назад, потом махнула рукой:

— Не надо так говорить! Ничего еще не потеряно.

Усмехнувшись очень недобро, Сергеев сказал так же спокойно:

— Нет, уже рухнул. Полностью. И не смей со мной спорить.

— Что случилось?

— Я дал согласие Масловскому драться на кумите.

В его глазах появилась пугающая жестокость. Другая женщина с меньшим жизненным опытом полезла бы с охами-вздохами и тем заработала бы крупные неприятности. Но Ри, побывавшая в самых сложных жизненных ситуациях и знавшая тысячи жестоких мужчин, поняла, что здесь неуместны возмущение или упреки. А потому предпочла сказать спокойно:

— Разве мы так договаривались?

— Плевать я хотел на все твои договорняки! Изменились обстоятельства. Вернее, у меня уже нет никаких обстоятельств — потому что меня уже нет.

Эта вспышка его обессилела. Он почти упал в кресло. Ри стояла и молча ждала, что будет дальше.

— У тебя есть выпить?

Она налила ему виски, понимая, что нужно. Он проглотил залпом, потом забрал бутылку. Выпил снова. Не опьянел. Только глаза стали еще больше блестеть. Страшнее.

— Он меня заставил. Другого выхода не было.

— Как можно заставить?

— Он убил мою мать. Потом убил тетю Веру и ее мужа. А потом он убил девушку, с которой я когда-то встречался. Он убил всех, кого я любил или когда-то знал.

— Это понятно. Он хотел тебя заставить. На тебе он заработает миллионы.

— Он своего добился. У меня нет другого выхода. Либо идти на кумите, либо в тюрьму — на всю жизнь за убийство, которого я не совершал. Он меня подставил — просто и страшно.

— Ты поступил правильно.

Его лицо дрогнуло. Он этого не ожидал.

— Я ХОЧУ ИДТИ НА КУМИТЕ! Но прежде я хочу задать тебе один вопрос. Он мучает меня все это время…

— О чем ты хотел спросить?

— Что ты делала в том баре? Что ты делала в ночном клубе «Цитрус»? Когда мы с тобой встретились? Я, например, следил за своей бывшей девушкой…

Ри открыла рот, чтобы ответить, но не ответила. Это было бы слишком просто. Слишком легко было узнать истину. А она не была доброй женщиной. И не чувствовала потребности делать ему добро. А потому перевела дыхание, чтобы сказать:

— Я пришла туда, чтобы встретиться со своей подругой, с которой жила в одной комнате в общежитии. Сколько у тебя дней?

— Семь.

— За это время я получу деньги от Масловского.

— Желаю удачи.

Больше им не о чем было говорить. В дверях она неожиданно окликнула его и протянула письмо: