Дженни Уайт - Печать султана

Рыдания душат Камиля. Он хватает револьвер, распахивает дверь, отталкивает с пути Якупа, который прибежал на шум.

— Ты видел, куда он пошел? — спрашивает судья слугу.

— Нет, бей. Я никого не видел. Но вот пришло послание от Фариды-ханум. — Якуп вытаскивает из-под кушака письмо и протягивает его хозяину. — Посыльный сказал, она просила вас немедленно приехать.

Камиль взламывает печать и разворачивает письмо.

«Дорогой брат.

Папа упал с балкона. Он без сознания, но еще жив. Врач говорит, что он не чувствует боли. Это благословение, однако ему недолго осталось жить. Прошу тебя, приезжай немедленно.

Твоя сестра Фарида».

Закрытый экипаж останавливается у ворот посольства. Привратник быстрым шагом идет по дорожке, за ним следует темнокожий человек в ослепительно белом халате и большом тюрбане.

— Карета для миледи! — кричит привратник.

Гвардеец из охраны резиденции спрашивает Сибил, не нуждается ли она в эскорте.

— Благодарю вас. Не вижу в этом необходимости. Во дворце позаботятся о моей безопасности.

Она предпочитает посещать стамбульские дома без сопровождения вооруженных гвардейцев. Ей так хочется быть простой девушкой, приглашенной в гости на чашку чаю.

Евнух низко кланяется Сибил, прикасаясь ладонью ко лбу и груди, а потом следует за ней к карете. На дочери посла нет вуали, однако евнух не обращает внимания на ее лицо. Он не тот самоуверенный, широкоплечий человек, который ранее сопровождал Асму-султан. Это высокий жилистый мужчина с темным морщинистым лицом и длинными мускулистыми руками. Он не разговаривает с Сибил и даже не смотрит на нее. Ей кажется, что это не проявление уважения, а некая антипатия.

Слуги и охранники толпятся у окон и дверей. Перешептываются. Многие из них никогда не видели вблизи черных евнухов. Они обычно скачут верхом на лошадях вслед за экипажами придворных дам.

Сибил подходит к карете, расписанной цветами. Это не обычный громоздкий экипаж, в котором размещаются сразу четыре-пять женщин из гарема. Нет, за дочерью посла прислали изящную небольшую карету, предназначенную для быстрой езды. Евнух помогает ей подняться по ступенькам. Рука кажется очень черной на фоне белого рукава. Когда она усаживается на бархатных подушках, евнух задергивает окно серебристой шторкой. Теперь Сибил может смотреть в окно, однако никто на улице не увидит ее. Сам он садится на белого жеребца, в седло, расшитое золотом и усеянное изумрудами и рубинами. Берет в руку длинную изогнутую саблю. Только теперь Сибил замечает, что у них нет кортежа. Впрочем, возможно, одного вооруженного евнуха достаточно для неофициальной поездки за город.

Карета спускается с холма и поворачивает на север по тракту, идущему вдоль берега. Набирает скорость. Они проезжают мимо входа во дворец Долмабахче. Потом по извилистой дороге углубляются в лесистую местность. Мчатся мимо деревушек, стоящих у островков и бухточек. По мере того как солнце совершает свой путь по небосклону, в закрытом экипаже становится все более душно. Они въезжают на проселочную дорогу. Начинается тряска. Сибил бросает вперед и назад. Она уже забыла, насколько неприятно путешествие к летним виллам. Прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз сопровождала мать в летнюю резиденцию британского посольства. Хотя тогда они плыли на лодке. Сибил хочется отдернуть занавеску, которая не пропускает внутрь свежий воздух. Бархатные подушки прилипают к мокрой от пота спине.

Сибил начинает казаться, что она напрасно приняла приглашение. Она пробудет там совсем недолго, так как к вечеру надо обязательно вернуться назад. Даже если бы Камиль не был приглашен на ужин, ей все равно не хотелось оставлять отца в одиночестве. Он начинает волноваться, если в ритуальных мероприятиях что-то не так. «Возможно, Камиль прав, — размышляет она, — и я слишком безудержна». И тотчас бранит себя за отсутствие силы духа. Мейтлин, заключает она, в подобном случае никогда не стала бы мучить себя сомнениями.

Спустя долгие три часа карета сворачивает с дороги. Сибил выглядывает в окошко и видит сказочный домик с высокой крышей, кружевной резьбой, богато украшенными башенками, балконами и патио. Евнух открывает дверцу. Сибил отказывается от помощи и сама неловко спускается на землю. Ноги отекли от долгого неподвижного сидения. Евнух проходит до конца дорожки и поджидает там дочь посла. Но Сибил не сразу идет за ним. Стоит с закрытыми глазами, вдыхая запах сосен, моря и нагретой солнцем листвы. Ей приходит в голову, что она чувствует себя счастливой лишь за пределами резиденции. Сибил хотела бы жить в таком доме, пусть он будет поменьше, только обязательно с видом на море. Она хочет жить там с Камилем. Он ведь говорил, что его дом стоит у Босфора.