Елена Арсеньева - Коварные алмазы Екатерины Великой

На миг Роман оторопел. Оказывается, желание насолить Фанни здесь ни при чем, и потом эта Катрин далеко не такая дура, какой кажется из-за своих невероятных грудей и сияющих глазок. Впрочем, как говорит Эмма, с возрастом женщина хочет не хочет, а умнеет, только уже не знает, что с этим умом делать.

Ладно, это все лишнее. Теперь его ход.

– Я правильно понял, что я похож на вашу несбывшуюся девичью мечту? И что вы намерены теперь со мной сделать? Сломать? Или потискать?

Глаза Катрин загадочно мерцали.

– Пока не знаю. Нужно время, чтобы понять.

Она потянулась к ключу.

– Куда вы меня повезете?

– Зачем везти? В этой машине не только верх поднимается, но и кое-что еще. Видишь?

Катрин нажала на кнопку. С легким шелестом из пазов выползли тончайшие темные фильтры и закрыли окна.

– Вообще-то можно было поставить стекла-хамелеоны, но они немного искажают изображение, а это опасно. Поэтому я попросила цейсовские стекла и их же фильтры. – Катрин говорила с тем высокомерным видом, с каким обычно женщины говорят на темы научные или технические (особенно если ни черта в этом не соображают). – А впрочем, это детали. Главное, что теперь нас с улицы не видно, даже если кому-то взбредет в голову прижаться носом к стеклу.

Она умолкла, облизнула губы, Роман сбросил ногу с ноги, и Катрин обнаружила ответ на свой незаданный вопрос.

– Ага, – промурлыкала она, глядя на его напрягшиеся джинсы. – А застежка у тебя здесь какая, пуговицы? Вот хорошо, я люблю джинсы с пуговицами.

Она его чуть с ума не свела, пока расстегнула эти тугие (джинсы куплены всего три дня назад, как раз перед тем самым походом в Лувр) болты. Страшная сила таилась в ее мягоньких, цепких пальчиках!

С нескрываемым удовольствием она оглядела то, что наконец-то открылось ее взору. Потом нажала еще на какую-то кнопку, и сиденье Романа медленно откинулось назад. Как только оно окончательно утвердилось горизонтально, Катрин ловко вспрыгнула на него верхом и поддернула юбку с разрезами по бокам.

На ней были чулки и пояс с резинками, а трусики… Нет, трусики она не носила.

– Я сразу понял, что ты шлюха, – пробормотал он, стаскивая с нее курточку и пуловер (сегодня голубой, но с таким же глубочайшим вырезом, как тот розовый, в котором она была в прошлый раз). Гладкое, налитое тело. Застежка черного кружевного бюстгальтера оказалась спереди. Потрясающе удобно – разок нажал, и вот оно, почти ненатуральное бело-розовое богатство.

Стиснул пальцами коралловые соски, начал их поглаживать. Катрин запрокинула голову, охнула. Когда заговорила, голос ее дрожал:

– Почему это я шлюха?

– Потому что ты носишь чулочки и ходишь без трусов, – простонал Роман. – Пусти меня к себе, скорей!

«Господи, какие же вы, женщины, однообразные», – подумал, наконец, Роман, когда уже смог думать.

Он самодовольно считал себя кукловодом, этот пупсик, этот маленький Адонис, из-за которого уже вступили в борьбу прекрасные богини.

Известно, чем все это закончилось для Адониса. А кому неизвестно, пускай сходит в Лувр, отыщет в павильоне Ришелье скульптурную группу «Умирающий Адонис» и прочтет на прикрепленной рядом табличке его печа-альную историю.

Дело в том, что Ланской влюбился в Екатерину. И решил вывернуться наизнанку, влезть в долги, но условие выполнить.

Александр Ланской, несмотря на свою яркую мужскую красоту, принадлежал к той породе никогда не взрослеющих мальчиков, которым вечно нужна нянюшка – и в жизни, и в постели. Таких юношей мало привлекают свежие нераспустившиеся бутончики, от которых сходят с ума мужчины в летах. Ланской ценил в женщине шарм, который приходит с опытом, не только любовным. Он был вечный ученик, готовый восторженно учиться и обожать свою наставницу. Ответить отказом на наглые требования Потемкина он был не в силах. Выполнил их, заплатил выкуп за даму своего сердца и приобрел нового друга и покровителя.

Когда Екатерина узнала об этой истории, она была готова убить Потемкина. Ну а если взглянуть на дело с другой стороны? Все, что ни делается, – к лучшему. Если бы не Потемкин, она бы никогда не узнала, как много значит для Саши. Он ведь любит ее – любит! И жажда мести уступила полному оглушительному счастью.

А на Ланского обрушился водопад монарших милостей.

Теперь он был пожалован в действительные камергеры с армейским чином генерал-майора, шефа кирасирского полка и награжден орденами Полярной звезды, Белого орла, Святого Станислава, Александра Невского и Святой Анны. Вскоре он будет удостоен главного придворного отличия – звания генерал-адъютанта при ее императорском величестве. Это звание в те времена доставалось (и то не всегда) только генерал-фельдмаршалам и генерал-аншефам.