Наталья Александрова - Очи наяды

– Так что, ты придешь сегодня поздно? – Надежде понадобилась вся ее сила воли, чтобы скрыть радость в голосе.

– Да, извини… я понимаю, что обещал тебе…

– Да, обещал! – отчеканила Надежда холодно. – Я так этого ждала… так готовилась… я даже в парикмахерскую сходила, волосы уложила, маникюр опять же…

Слыша такие слова, Лиля закатила глаза – ну надо же, с виду такая приличная женщина, а мужу врет и не краснеет. Как обманчива внешность!

– Надюша, я обещаю, завтра мы непременно… обязательно… я клянусь…

– И так уже который раз! – проговорила Надежда голосом провинциальной трагической актрисы. – У тебя всегда оказываются какие-нибудь важные причины.

– Прости меня. Ты же понимаешь – это работа…

– И работа у тебя всегда на первом месте! А я? На каком месте я? Даже не на втором…

Она сама поморщилась, до того фальшивым был ее голос, но муж в смятении ничего не заметил.

– Надюша, ты несправедлива ко мне. Ты ведь понимаешь, как это важно…

– Да, я понимаю… я все понимаю, – теперь в голосе Надежды звучала мировая скорбь. – Хорошо бы, чтобы и меня кто-нибудь понимал. Ладно, не расстраивайся, делай, что должен. Я как-нибудь переживу. Чай, не в первый раз…

Муж так тяжело вздохнул, что Надежде стало его жаль, и она решила, что в выходные окружит его любовью и заботой. Убрав телефон, она улыбнулась:

– Ну вот, эта проблема тоже благополучно разрешилась. Обстоятельства нам благоприятствуют!

На их счастье, поскольку кафе в основном обслуживало сотрудников ООО «Кордегардия», оно закрывалось почти сразу после закрытия фирмы, а сегодня был велик шанс, что из-за проверки закроется еще раньше. Так или иначе, оставшееся время нужно было где-то провести, причем поблизости, чтобы увидеть, когда из кафе все уйдут.

Рядом с пожарной частью Лиля заметила одноэтажное здание с большими окнами, на котором сияла вывеска: «Лаокоон. Художественная галерея».

– Ну что, можем пока приобщиться к искусству! – предложила она Надежде.

Женщины вошли внутрь.

В просторном, ярко освещенном помещении были выставлены несколько десятков скульптур: статуи из гипса и бронзы, из дерева и камня, из бетона и ржавой железной арматуры, встречались даже недолговечные поделки из картона и оберточной бумаги, но во всех просматривалось нечто общее, а именно: это были вариации на тему знаменитой греческой скульптуры. И во вполне реалистичных и в авангардных копиях без труда можно было разглядеть Лаокоона, его сыновей и обвивающих их змей.

– Мне это кое-что напоминает, – проговорила Надежда, выглянув в окно. Отсюда хорошо просматривалась выставленная перед пожарной частью статуя пожарного, обвитого шлангами.

Лиля с ней согласилась.

Кроме них, других посетителей не было, и явно скучающая сотрудница галереи обрадовалась возможности блеснуть эрудицией.

– Представленные в нашей галерее работы, – обратилась она к женщинам, – при всем внешнем сходстве выражают самые разные концепции, важные для современного многополярного мира. Так, вот эта скульптура посвящена угрозе загрязнения окружающей среды, – она показала на композицию из ржавой арматуры. – Эта – проблеме глобального потепления… – на этот раз речь шла о скульптуре, сделанной из нескольких отопительных батарей и труб. – А вот эта композиция посвящена проблеме гендерного неравенства… – Сотрудница галереи показала на скульптуру из дерева, где один из сыновей Лаокоона превратился в дочку благодаря короткой юбочке.

Женщины делали вид, что слушают, а сами то и дело посматривали в большое окно.

Рыжая зараза вместе со своим спутником ушли первыми. Причем ушли пешком. Значит, машину поставили в стороне, чтобы никто не заметил номера. Чиновники так не делают, поэтому они точно не из государственной конторы. Последним вышел бармен. Вид у него был неважный, дреды и то повисли. Видно, здорово ему потрепали нервы.

– Пора! – обрадовалась Надежда.

Они перешли Большой проспект и, подойдя к подворотне, опасливо огляделись.

Убедившись, что поблизости никого не видно, Лиля достала из сумки связку ключей. Один подошел к замку на воротах, другой – к замку на расписной двери.

– И даже сигнализации нет, – констатировала Надежда, когда они вошли в кафе.

В помещении было тихо и пусто, и даже запах кофе и свежей выпечки еще не выветрился.

Надежда зашла за печку и внимательно рассмотрела боковую стенку. На первый взгляд все изразцы были одинаковыми, на каждой плитке – одинаковый выпуклый узор, напоминающий листья какого-то экзотического растения. Что-то вроде монстеры, которую Надежда выращивала несколько лет назад. Сходство особенно усиливалось из-за цвета изразцов – прозрачно-зеленоватого, водянистого, с неявным синим отливом.