Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

Слушая мужа, Энн мучилась чувством вины и отвращением к себе. Ах, если бы можно было повернуть время вспять и вновь обрести свободу духа и безмятежность, прежде сопровождавшие ее по жизни. Какой скучной порой казалась ей такая жизнь. И чего бы она только не отдала теперь, чтобы вернуть ее!

Почтовый фургончик разворачивался, готовясь уехать. Энн вышла в прихожую за содержимым большой проволочной клети, закрепленной на задней стороне двери возле щели для писем. Почты всегда бывало много. Лайонел считал своим долгом поддерживать контакты практически с каждым, кто повстречался ему на жизненном пути. К счастью, очень многие не разделяли этого его стремления. Обычно за завтраком он жаловался, что такой-то не отвечает уже на второе, а то и третье его письмо.

Епархиальные дела давно сошли на нет, но Лайонел был активно вовлечен в благотворительность. Он получал журналы (сегодня, например, пришел «Нью стейтсмен») и письма просителей. Нашлись и два конверта для Энн. Один, как она сразу поняла, пришел из Нортумберленда от престарелой двоюродной бабушки; старушка всегда писала ей в августе, чтобы напомнить о скором дне рождения мамы и необходимости помолиться за нее. На втором конверте адреса не было. Только имя и фамилия Энн. Похоже, кто-то просунул его в почтовую щель. Люди часто так делают, особенно когда не хотят беспокоить хозяев поздно вечером. Энн взяла загадочное послание и села в кресло у окна гостиной.

Эту минуту ей суждено было запомнить на всю оставшуюся жизнь. И яркость малиновых цветков штокрозы, прильнувших к стеклу извне. И грубую шероховатость буклированной обивки кресла, которой касались икры. И ободок пыли на полу вокруг тапка. И ее самое, разворачивающую тонкий, грязноватый листок бумаги, вынутый из конверта.

Еще один блаженный миг она в недоумении разглядывала странные буквы, явно вырезанные из газеты или журнала и, казалось, наугад наклеенные на бумагу. Что за ерунда? Какая-нибудь новая мусорная реклама, распространяемая по почте? Потом она прочитала слова по порядку, чтобы понять, имеют ли они хоть какой-то смысл.

И тут в голове у нее сильно зашумело. Потом сердце упало, как будто по нему ударил мощный кулак. Она судорожно вдохнула. И снова прочитала слова:

Я ВИДЕЛ, КАК ВЫ ЕЕ СТОЛКНУЛИ

Энн похолодела. Рот наполнился кислой обильной слюной. Чтобы избежать рвоты и обморока, она согнулась и уперлась лбом в колени. Так и сидела, сжавшись и дрожа, пока не увидела краем глаза тень на ковре.

— С вами все в порядке, миссис Лоуренс?

— Что?! — Энн вскинула голову. И тут же вскочила. Письмо упало на ковер. Текстом вверх, как назло. — Что вы здесь делаете?

В дверях стоял молодой мужчина. Руку он небрежно положил на косяк. Очень приятной наружности парень, синеглазый, с упругими завитками светлых, почти белых коротких волос. На предплечье у него виднелась татуировка, на удивление изящная. Бирюзово-зеленая стрекоза с черным восклицательным знаком туловища. Он наконец снял потертую джинсовую бейсболку, умудрившись и вежливость превратить в грубость.

— Лайонел просил подать машину к одиннадцати, но она не заводится. Думаю, дело в карбюраторе.

— Вам следовало позвонить. — Голос у нее сорвался. Он прежде никогда себе такого не позволял. Не заходил в дом. Нечего сказать, подходящий момент выбрал.

— Трубка ё…нулась. — Парень насмешливо улыбнулся при виде стыдливого румянца, окрасившего щеки Энн. — Я пошел на кухню предупредить миссис Эль, но ее там нет.

Объяснившись, молодой человек не выказал ни малейшего желания удалиться. Засунул большие пальцы за пояс джинсов и уставился на Энн с издевкой, маскирующейся под уважительность. Ей показалось, что комната вдруг стала меньше от напряжения, природу которого она не желала осознавать.

— Я передам мужу.

— Ага. Ладушки. — И по-прежнему ни с места.

Выйти Энн не могла. Ладное мускулистое тело, ловко оккупировавшее дверной проем, не оставляло ей места для достойного отступления. Она заставила себя взглянуть на него и, встретив дерзкий вызов, даже ненависть в блестящих глазах, постаралась все списать на плачевное состояние своих мыслей.

— Письмо уронили, — заметил он.

Она нагнулась, схватила листок и смяла в руке. Успел ли он разглядеть, что там написано? Нет, на таком расстоянии это попросту невозможно. Она сунула измятую бумагу в карман домашнего халата и с усилием выговорила:

— Вы можете идти… э-э… Жакс.

— Я знаю, миссис Лоуренс. Нет нужды указывать мне.