Ирина Лобусова - Гранатовый дом

Помню, я лежал на этом мокром песке, впитывающим соленые брызги, и плакал. Тогда я думал: после этого испытания на смелость — а это явно была тренировка на смелость — мне уже будет ничего не страшно. Но я ошибался…»

— Что ты пишешь? — Мягкая рука легла на его плечо. Сергей увидел Алю, которая вошла в комнату, но совсем не обрадовался ее появлению. Вот уже вторую неделю она безуспешно бегала за ним.

Возможно, Аля была красивой, Аджанов не рассматривал ее так тщательно. Он знал, что она работает где-то в костюмерном цеху, а в свободное от работы время приторговывает импортными шмотками. Одета она была всегда как картинка, и пахло от нее дорогими французскими духами.

В общежитии Аля не жила, у нее было жилье в городе. Сюда она приезжала исключительно на вечеринки, на которых была звездой. Одна из подруг как-то притащила ее с собой на одно из сборищ, вечно происходящих в его комнате, и Аля моментально запала на него, да еще с такой поспешностью, что стала предметом всеобщих насмешек. Но ее это совершенно не смущало, ей на всех было плевать.

Каждую свободную минуту она проводила в комнате Аджанова. Часто оставалась ночевать. Но с Алей у него ничего не было. Она искренне не понимала почему. Он видел этот мучительный вопрос в ее глазах. Но как он мог сказать ей правду?

Однако ему нравилось беседовать с ней как с другом. Аля была умна, с превосходным чувством юмора. С ней было интересно и весело, и постепенно Сергей начал ценить это общение. Впрочем, часто Аля становилась очень навязчивой и докучливой, вот как сейчас. Аджанов нахмурился — она прервала поток его мыслей.

— Что ты пишешь, Сережа? — повторила девушка свой вопрос, и в который раз он увидел недоумение в ее глазах.

— Сценарий, — Аджанов продолжал хмуриться.

— Точно сценарий? Ты пишешь вроде совсем не так, как расписывают сценарные сцены.

— Это воспоминания, — он прикрыл лист рукой, — я записываю их так, чтобы не забыть. Потом они станут основой моего сценария. Собственно, на них и будет построено все.

— А о чем они? — Аля скромно уселась на край чей-то кровати.

— О войне, — вздохнул он.

— Правда? — Она улыбнулась. — Уверена, у тебя получится потрясающий сценарий! А кто тебе рассказал?

— Старый солдат. — Аджанов вздохнул, с тоской вспомнив старика-чистильщика.

— Как интересно! Дашь почитать?

— Нет! — Он решительно закрыл свою тетрадку.

— Почему? Разве это такой секрет? — Было видно, что Аля обиделась.

— Я не люблю показывать свою работу, когда она еще не закончена, — заметно рассердился Сергей.

— Ну извини, — она поджала губы. — Может, сделаешь перерыв? Давай сходим погулять к морю. Погода отличная. И я свободна сегодня.

— А я нет. Извини, но я хотел бы еще поработать. Ты мне мешаешь. — В голосе Аджанова прозвучала резкость, даже грубость, но он ничего не мог поделать с собой.

— Какой ты… — Было понятно, что Аля обиделась.

— Тебе пора разочароваться во мне, — вздохнул Сергей и, не удержавшись, добавил: — Я тебя не стою. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это меня забыть.

— Почему? Я не понимаю, — Аля поджала губы, и это сделало ее некрасивой.

— И не поймешь, — вздохнул он.

— Я бы прочитала твой сценарий и попыталась бы тебя понять, — все еще старалась она.

— Это никому не удастся. Уходи, Аля.

Девушка резко, демонстративно встала с кровати и направилась к двери, а Аджанов вдруг понял, что теперь-то она изо всех сил будет пытаться прочитать его сценарий. Может, когда его не будет, проберется в комнату тайком…

Но ему было на это плевать. Он больше не принадлежал этому миру. Да и не собирался в него возвращаться. Перед ним был другой мир. И, снова вернувшись к своей тетрадке, Сергей погрузился в единственную реальность, которую он знал.

« Самым страшным было то, что я точно помнил, как лег спать на своей койке в бараке. Да еще отрубился почти сразу — в тот день нас кормили лучше, чем обычно. Подали вполне приличный ужин. Я запомнил пшеничную кашу — вкусную, наваристую, и достаточно большую ее порцию, и консервированную рыбу. Так хорошо нас еще не кормили.

Я лег спать на сытый желудок и почти сразу заснул — счастливый, без сновидений. И проснулся заживо закопанным в землю, в самом настоящем гробу…

Это был не бред, не страшный сон, не помрачение сознания, не галлюцинация, не наркотики, не все то, что страшно даже представить, а еще более страшно пережить. Я почувствовал невыносимые муки удушья. Кислорода не хватало категорически. И, как ни странно, как ни парадоксально это звучит, именно это помогло прийти мне в себя.