Николай Усков - Зимняя коллекция смерти

— Ну, не знаю, — отозвался директор моды «Джентльмен». — По мне, так чем меньше одежды у Dsquared 2, тем лучше. Парни были такие сочные! Видел, кто открывал показ? Джейсон! Круто, что мы его сняли.

— Круто, что успели до того, как он зверски перекачал бедра. Теперь Джейсон смотрится жирным слоненком, — для журнала напрочь не подходили перекачанные ноги и торсы, одежда на них сидела плохо.

— А знаешь, сколько все это стоило? Мне тут насплетничал ассистент режиссера — 350 тысяч евро за пятнадцать минут.

— Это самая дорогая гей-вечеринка, которую я видел, — заявил Алехин, и друзья отправились за кулисы, чтобы в соответствии с этикетом поздороваться с дизайнерами и засвидетельствовать свое «неизменное восхищение». Когда, отдав долг вежливости, они выходили во двор, залитый ярким миланским солнцем, Филипп спросил:

— Кстати, кто из них Дин, а кто Ден?

— Какая на хуй разница, — бросил Алехин. — Все! А теперь бегом! — Кен заметил негритянку из «Британских авиалиний», которая явно высматривала его. Они нырнули в прореху между группами журналистов из Officielle Hommes и Details, обсуждавшими, надо полагать, гибель мировой моды. И вылетели на улицу, густо заставленную черными «Мерседесами».

— Уф… Успели. Сла-а-ва Богу, — протянул Алехин, опускаясь на сиденье авто, которое водитель оперативно подал к выходу.

— Ты что, злостный алиментщик? — удивленно спросил Филипп.

— Нет, просто затрахался.

— Э-э, как у вас, у натуралов, все запущено. Я вот, например, никак не могу затрахаться.

— His dick is like your leg, — хмыкнул Алехин. — Что у нас там дальше? Dirk Bikkembergs? Коренастых футболистов оставляю тебе, — Дирк испытывал страстное влечение к футболистам брутальной комплекции. Кен протянул приглашение на его показ Филиппу: — Посиди в моем ряду… Ах, вот еще МММ — Missoni, Moschino, Missori… И Valentino. В печку, Зиночка, в печку. Держи, — он вручил конверты Филиппу.

— На Valentino я бы на твоем месте сходил, в конце концов, одна из последних легенд моды, — заметил Филипп. — Он еще твою Одри Хепберн обшивал.

— Не получится… Надо успеть на пару встреч и поговорить с генеральным, а потом у меня гребаный ланч с Алисой.

— Вот, значит, почему ты так улепетывал от той шоколадки. Звезда MTV в городе. Прячьтесь, низменные страсти!

— Да… — задумчиво протянул главный редактор. — Значит, ты считаешь, что это уголовщина?

— Grazie, Daniele, — сказал Алехин водителю, почтительно придержавшему дверь «Мерседеса». Искорки в красивых глазах Даниэле, обычно радовавшие Кена, на этот раз оставили его равнодушным. Утренний разговор с Филиппом чем дальше, тем больше портил настроение. Телефон генерального, Анастасии Порываевой, был выключен, а тут еще очередной бессмысленный ланч с Алисой. В такие минуты Алехин предпочитал действовать нахрапом, все суетное и случайное вызывало у него раздражение, а мозг болезненно пульсировал вокруг одной, главной на этот момент мысли. Алехин тогда еще не догадывался, что предстоящий ланч окажется совсем не «случайным».

— Надо покончить с этим как можно скорее, — пробурчал он себе под нос, скидывая легкое кашемировое пальто гардеробщику и входя в зал для курящих. Не успел он оглядеться, как столкнулся с Джорджо Армани — хозяином «Нобу» и всего шестиэтажного здания, которое занимал флагманский магазин именитого дизайнера.

— Джорджо, bon giorno, caro. — Озабоченная складка на переносице главного редактора мгновенно разгладилась, злые глаза стали приветливыми, а широкий рот раздвинулся в самую обаятельную улыбку.

— Innozenz, bon giorno, come stai? — Насупленное выражение на смуглом лице с высоким гладким лбом сменила столь же обаятельная и столь же тщательно отработанная улыбка, обнажившая два ровных ряда белоснежных искусственных зубов, и мужчины приступили к ритуальному обмену поцелуями и похлопываниями по накачанным плечам, которыми гордились и 35-летний Кен, и 73-летний Армани.

— Ты в очень хорошей форме, Джорджо, — почти не лукавя сказал Кен, с удовольствием обнаруживший под темно-синей майкой Armani отлично проработанные дельтовидные мышцы. — Видел тебя во французском Vogue без рубашки. Complimenti!

На страницах Vogue Армани демонстрировал то, что уже давно назвали «открытием мужского тела». Алехин отчетливо помнил, как еще его дедушка — полковник авиации, — листая альбом по искусству Возрождения, объяснял маленькому Кеше, что прекрасно только женское тело. Мужское же скорее безобразно, лишено плавности и гибкости, покрыто волосами и снабжено непонятным сморщенным отростком, а потому не может быть предметом искусства. Теперь все это казалось полным вздором.