Андрей Воронин - Инструктор. Отчаянный воин

Седовласый разведчик понял намек напарника.

— Не переживай, Петрович, — обнадежил он его, — сейчас заедем в мастерскую к моему другу Гурееву, там промочим горло, а заодно замочим твой новый костюм и часы!

Это известие моментально подняло настроение Говоркову: он расплылся в широкой улыбке и потер ладони.

— Вот это дело, Константинович! — воскликнул он. — Вот это по-нашему, по-славянски! Дай газу, а то тащимся, как черепахи!

Илларион Забродов понимающе улыбнулся и тронул ногой педаль газа, отчего черный внедорожник стрелой полетел в направлении проспекта Мира…

В мастерской на проспекте Мира, как обычно, собралось много народу.

После непродолжительных, но бурных приветствий новых гостей усадили за большой круглый стол и налили им штрафную. Забродов отказался от водки и попросил шампанского или сухого вина. Все присутствующие выпили за успешное окончание расследования, затем помянули Ивана Павловца, а Забродов мысленно помянул и Раю Крутикову…

Чуть позже Илларион Забродов, оставив за столом на растерзание своего помощника, который с красочными подробностями рассказывал о проведенной им сыскной операции, вместе с Константином Гуреевым и Дмитрием Власовым вышел на площадку, чтобы подышать свежим воздухом. Через несколько минут к ним присоединился Вячеслав Демакин с бутылкой водки и стаканом.

Закурив по сигарете, мужчины завели разговор, который, конечно же, коснулся жуткой судьбы их товарища Ивана Павловца и всего того, что вертелось вокруг этой громкой истории.

— Ну и чем все это закончилось? — спросил Гуреев.

Забродов, потушив сигарету в стоящей в углу консервной банке, махнул рукой:

— А чем, мужики, все это может закончиться в нашей стране?

Власов усмехнулся и покачал темноволосой головой:

— Это точно…

— И все же? — поддержал Гуреева Демакин.

— Заместитель министра МВД с почетом отправлен на заслуженный отдых, — сообщил седовласый инструктор спецназа ГРУ. — Министр культуры, как вы сами знаете, сейчас сверкает своей лысиной на телевидении…

— Ну, с этими слугами народа понятно, — сказал Гуреев, — а непосредственные исполнители?

— Двое дружков-киллеров находятся под следствием…

— А Соловьев?

Илларион Константинович обвел товарищей многозначительным взглядом:

— Говорят, что он на своей даче застрелился.

— Теперь это так называется, — язвительно заметил Власов.

Илларион Константинович кивнул:

— Точно.

— А чего же тогда остальных не кокнули? — спросил любознательный Демакин. — Того же заместителя директора Белявского?

— А кому он мешает, — ответил инструктор спецназа ГРУ. — Он знал только полковника Соловьева, который был связующим звеном… К тому же конкретных доказательств того, что Белявский был замешан в подмене и похищении ценных картин, нет. Более того, он все валит на Варенцова и пожар. А что касается уголовников, так на них тоже нет ничего конкретного…

— А куда пропал наш прибалтийский гость Минчинский? — поинтересовался Дмитрий Власов.

Илларион Константинович нахмурил брови: он прекрасно знал, что им всерьез занялась группа сотрудников Главного разведывательного управления, однако, разумеется, не имел права распространяться об этом.

— Не знаю… — солгал он, — наверное, где-то в бегах…

— Итак, все свалили на директора музея Варенцова, полковника Соловьева и успокоились, — подвел итог Константин Гуреев.

Илларион Константинович вяло возразил:

— Не совсем, ведь многие из причастных к этому делу лиц понесли наказание! Хотя, если быть откровенным, воз и ныне там…

Мужчины, усмехнувшись, дружно кивнули и, махнув рукой на политику, вернулись в мастерскую.

— Илларион, — пропустив в дверях Власова и Демакина, вдруг остановил бородач полковника, — ты знаешь, Машка мне всю голову задурила!

Илларион Константинович удивленно взглянул на приятеля:

— В смысле?

— В сердечном смысле, товарищ полковник! — ответил художник. — Ты бы, что ли, прокатил ее как-нибудь на своем бьюике с ветерком! Такая баба пропадает, а ты блох ловишь!

Седовласый мужчина, слегка покраснев, махнул рукой:

— Не сегодня, дорогой.

— А когда?

— Как-нибудь… — пообещал пенсионер и, взяв под руку своего заботливого друга, вошел в прокуренную и шумную художественную мастерскую…

Илларион Константинович по дороге из мастерской высадил своего помощника, который намекнул, что он намерен навестить одну свою хорошую знакомую.