Николай Зорин - Эффект предвидения

Да нет, ты и сама призрак. Это сейчас ты притворилась живой. Ты давно умерла, и вместе с тобой умер твой запах.

Жаркий день поздней весны убил тебя. И еще этот запах убил. Он тогда был повсюду. Комната пахла «Красным и черным», перебивая запах тополя из окна. И пах пистолет. Кожаный футляр пистолета пах «Красным и черным». И тот, кто пытался тебя защитить, пронизан был запахом этим. Ты держала флакончик в руке и смеялась ярко-красным накрашенным ртом (как не шел тебе этот цвет!), что-то громко, зло говорила, смеялась и пахла, мучительно пахла. И тогда выпало красное. Красное выпало в тот вечер. Красное выпадет сегодня. Все повторится.

Красное и черное. Ты давно умерла. Красное и черное. Ты идешь и пахнешь «Красным и черным». Невозможно. Но ты идешь.

Зачем ты явилась опять? Ты же знаешь, чем все закончится, ты жила в той концовке, в той концовке ты умерла.

Ты явилась опять. Зачем? Думаешь, что теперь мы поменяемся ролями: ты погубишь меня? И расскажешь, кто я…

Я не убийца! Они обманули. Я не убийца.

Тебе не удастся меня погубить, ты не успеешь. Все будет так, как тогда: «Красное и черное», комната, пистолет (да, пистолет! Совсем несложно оказалось его достать). Я убью тебя снова. Теперь ты одна, теперь ты одна – красное выпадет.

Как же ты мучительно пахнешь! Улица заполнилась запахом твоих духов. Троллейбус подъехал и тоже пахнет. Ты вошла в троллейбус. Ну что ж, мы поедем вместе.

Села к окну, смотришь прямо перед собой, дышишь тяжело, вдыхая свой запах, смертельный запах.

Зачем ты вернулась? Я не хочу повторений! Но ты вернулась, и, значит, нужно… Чтобы можно было жить дальше.

Ты вернулась и едешь в троллейбусе, сводишь с ума этим запахом и делаешь вид, что меня здесь нет, что ты едешь сама по себе, просто едешь, а не заманиваешь в ловушку повторений.

Пистолет был невыносимо тяжелый, а затвор такой тугой, что пришлось рукоятку зажать коленями и тянуть изо всех сил вниз двумя руками. А теперь снова придется… Зачем ты вернулась, зачем?

Встала. Пробираешься к выходу. Остановка. Выходим. Снова улица. Запах льется. Весенний день, на который опять выпадет красное.

Да, ты призрак, просто призрак. Ты убита была в тот весенний день, на который выпало красное. Тебя нет, тебя нет, тебя не может быть!

Завернули во двор. День не успел превратиться в вечер, вечер не перешел в ночь. Слишком светло, тревожно светло, опасно светло. И… так не должно быть светло. Но ночи мне не дождаться – запах убьет не тебя, а меня.

Ты нырнула в подъезд, как в омут. И я следом – как в омут. Нужно чуть поотстать. Ты так ни разу и не оглянулась, может, и на самом деле не знаешь, что я уже здесь.

Ступеньки, ступеньки, ступаю. Верхний, пятый этаж – ну конечно! Теперь-то меня не обманешь.

Дверь осталась открытой. Неужели все же ловушка? Как могла ты не закрыть дверь? Ты боишься меня так же, как я тебя.

Или не знаешь?

Ну вот и все. Знаешь или не знаешь, уже неважно. Я иду. Все повторится.

Выстрел, наверное, будет громким, пронзительно громким, опасно громким. Оглушит, и уши заложит, и созовет свидетелей.

Так трудно открыть кобуру, так трудно передвинуть затвор, так трудно удержать пистолет…

Нет, не трудно. Он оказался неожиданно легким. Осталось толкнуть стеклянную дверь – она приоткрыта – и шагнуть в комнату.

Красное и черное. Запах накрыл с головой. Все повторяется. Черный костюм – балахон, лицо исказилось, в морщинах. А ты постарела. Как странно. Мертвые не стареют, а ты постарела. И волосы неопрятно седые, и желтое, в морщинках лицо. Черный костюм – траур по самой себе, не дожившей до настоящего траура.

Пятится, пятится. Дряблая желтая рука прикрывает морщины лица. Запах убьет. Воскликнула:

– Так это ты?!

Пора. Ни к чему дальнейшее узнавание.

Всхлипнула запахом. Траурно-черным костюмом всхлипнула. Воздухом всхлипнула…

Все. Тебя больше нет. Теперь по-настоящему, навсегда больше нет. Запах твой умер, он больше не льется. Ты умерла.

Видимо, это был обморок. Короткий обморок. Или длинный? Сколько времени прошло с тех пор, как она обнаружила, что дверь квартиры приоткрыта? Минута? Десять? Час?

Или дверь не была приоткрыта, а она открыла ее сама? Вставила ключ в замок, повернула…

С чего же тогда приключился с ней обморок?

Или обморока не было?

Она шла по ступенькам. Поднималась все выше и выше, бегом преодолела четвертый этаж. А потом? Что было потом?