Нина Линдт - Зов Сирены

Катя решила, что пора просыпаться. Избавляясь от руки Маркуса между ее ног, она повернулась на бок, потом села на связанные лодыжки и огляделась.

— Добро пожаловать в ад, дорогуша, — прошептал третий сирена из Темного клана.

В свете торшера было видно, что пространство маленькое, узкое, похожее на закуток.

— Нас тут четверо, не считая тебя, — голос Маркуса прозвучал совсем рядом. — И нам совершенно нечем заняться. Так что ты вовремя проснулась.

— Развлекать вас я не намерена. Отпустите, пока не поздно. Ардо и Лукас вас все равно найдут, — Катя старалась, чтобы голос звучал твердо.

В ответ сирены дружно заржали.

— Ты, кажется, не поняла, малышка, — Маркус схватил ее за волосы и подтянул к себе, — тебя никто не спасет. Ты наша. И принадлежишь Темному клану.

— Ты совершаешь преступление против кодекса сирен. Лукас — мой опекун, ты не имеешь права… — пощечина заставила ее замолчать.

— Возвращаю долг, — Маркус рванул ее рубашку, и Катя услышала, как рвется с треском ткань. — Подержите ее, ребята, кажется, ей надо показать, кто тут хозяин.

Он повалил ее на диван, она попыталась оттолкнуть его связанными ногами, за руки ее держали двое.

— Нет! — она возилась под ним, но он развел ее колени, пролез между ними, оказался в кольце ее связанных ног.

Катя билась, вырывалась, сирены ржали.

— Тебе не нужны трусики, детка, — послышался треск ткани, резинка больно вонзилась в ее кожу, потом лопнула. Она скорее почувствовала, чем услышала, как он раскрывает ширинку.

— Нет! Нет! Нет! Пожалуйста! Не надо! Пожалуйста!

Кричала, плакала, рвалась, но Маркус навалился на нее вплотную, и она почувствовала, как он упирается в нее, пытаясь войти.

Безумие захлестнуло ее, бездонное отчаяние, ярость, гнев, страх, боль от унижения и возмущение. Словно со стороны, ее сознание зафиксировало захват воздуха диафрагмой, перемыкание в горле со странной, незнакомой вибрацией в груди, а потом — оглушительный вопль, который вырвался из самой глубины ее существа, из темной, магической глубины, которую она раньше в себе не ощущала.

Лампочка торшера взорвалась, и стало темно.

Маркус вдруг обмяк на ней, один из тех, что держал ее за руки, упал сверху, больно ударив головой в живот. Другой глухо свалился на пол.

Катя зарыдала от испуга и облегчения, рыдала долго, потом начала пытаться откинуть с себя упавших без сознания сирен. Но они были слишком тяжелыми. В ужасе она поняла, что теперь оказалась зажатой ими.

— Мигель! Мигель! — позвала она. Но в ответ слышалась только звенящая тишина.

Время от времени она начинала трепыхаться, пытаясь сбросить с себя тела, но потом затихала, потому что понимала, что это невозможно.

— Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста! — она кричала, плакала, а потом, когда голоса уже не было, просто шептала, дрожа. — Помогите… пожалуйста…

Шли часы, а парни не приходили в сознание. Все тело затекло. Она то и дело впадала в состояние полусна или полубреда. И тогда ей начинало казаться, что они начинают шевелиться или что она слышит какие-то звуки снаружи. Но потом снова наступало отупение.

Порой сознание возвращалось, она с новыми силами вгрызалась в веревку на руках, пыталась перекусить ее, порвать, но потом понимала, что это бесполезно.

Вскоре страх, что ее мучители вот-вот придут в себя, сменился ужасом оттого, что они так долго неподвижны. Она попыталась нащупать пульс у Маркуса, но не нашла его, да еще он ей показался каким-то странным на ощупь. Холодным.

Дрожь пробежала по ее телу. Они мертвы. Она убила их, их всех.

Она потеряла счет времени. Сознание то уплывало, то возвращалось. Кругом постоянно было темно и тихо. Трупы лежали на ней, веревки стягивали руки и ноги. Все тело так затекло, что она почти не ощущала ног. Она уже даже не шевелилась. Только слезы текли из глаз.

Она представляла, что ее никто не найдет. И она умрет здесь под начинающими разлагаться телами. В вони от их гниения и собственных отходов.

Безумие то и дело нахлестывало на нее, словно волной, накрывало с головой. Она начинала кричать, звать на помощь, а потом снова затихала.

… — Катя, — бабушка Клара шла вместе с ней из парка. Они только что кормили белок, Катя собрала букет из красных, желтых, зеленых кленовых листьев и гордо несла его в руке. — Ты счастлива?

— Да, бабушка, — девочка прижалась к ней.

— Понравились тебе белочки?

— Да… только я хотела, чтобы они посидели у меня на руке.