Юлиан Семенов - Детектив и политика. Выпуск 3, 1989

Грегори поднял голову. Человек сбавил шаг, продолжая идти, но медленнее. Оба остановились одновременно на расстоянии нескольких шагов. Грегори еще не очнулся от своих мыслей, поэтому, хотя он и смотрел на высокую фигуру стоящего напротив мужчины, лица его не видел. Он сделал еще шаг, тот поступил точно так же.

"Что ему надо?" — подумал Грегори. Они исподлобья поглядывали друг на друга. У того было плохо различимое в тени широкое лицо, претенциозно надвинутая на лоб шляпа, слишком короткий плащ, так неловко стянутый поясом, что его конец обматывал пряжку. С этой пряжкой было что-то не в порядке, но у Грегори хватало собственных забот. Он двинулся, желая обойти встречного, но тот загородил ему путь.

— Слушай, ты… — гневно начал Грегори и запнулся.

Незнакомец был он сам. Грегори стоял перед большим зеркалом, которое как стена замыкало весь пассаж. По ошибке он свернул в тупик, накрытый стеклянной крышей.

Он еще немного поглядел на собственное отражение, с угасающим ощущением, что наблюдает за кем-то посторонним. Смуглая, не очень осмысленная физиономия, с волевой челюстью…

— Насмотрелся? — буркнул он, повернулся на каблуках и направился к выходу, испытывая смущение, словно его одурачили.

На полпути он поддался неразумному импульсу и посмотрел на себя. "Тот" тоже остановился, далеко, между освещенными, пустыми лавками, удаляясь в глубь улочки по каким-то своим делам зеркального мира. Грегори с раздражением поправил пояс на пряжке, сдвинул шляпу со лба и вышел на улицу.

Следующий пассаж вывел его прямо к "Европе". Швейцар распахнул стеклянные двери. Грегори пробирался между столиками к лиловым огням бара. Он был так высок, что ему не требовалось становиться на цыпочки, чтобы сесть на треногий табурет у стойки.

— "Белая лошадь"? — спросил бармен. Грегори кивнул.

Стопка звякнула о стойку, словно в ней был спрятан стеклянный колокольчик. Грегори отпил глоток, лишний раз убедившись, что "Белая лошадь" — крепкий напиток с сивушным привкусом и что от него дерет в горле. Грегори не выносил его. Но так получилось, что несколько раз подряд он наведывался в "Европу" с юным Кинси и пил с ним именно это виски; с тех пор бармен почитал его постоянным посетителем и не забывал о его пристрастиях. В действительности Грегори встречался с Кинси, чтобы покончить с обменом квартиры. Он предпочитал подогретое пиво, но стыдился заказывать его в таком шикарном ресторане.

Он завернул сюда просто потому, что ему не хотелось возвращаться домой. Он собирался за стопкой виски выстроить все известные факты "серии" в единую конструкцию, но не в состоянии был вспомнить ни одной фамилии, ни одной даты.

Резко запрокинув голову, Грегори опорожнил стопку.

Вздрогнул. Бармен что-то говорил ему.

— Что? Что?

— Не хотите поужинать? У нас сегодня дичь, время подходящее.

— Дичь?

Он ни слова не понимал.

— А, ужин? — наконец дошло до него. — Нет. Налейте еще.

Бармен кивнул. Он мыл стаканы под никелированными кранами, грохоча так, словно жаждал разбить их вдребезги. Глаза его на покрасневшей одутловатой физиономии сузились, он зашептал:

— Вы кого-то ждете?

Рядом никого не было.

— Нет. А в чем дело? — добавил Грегори резче, чем намеревался.

— Нет, ничего, я думал, что вы… по службе, — буркнул бармен и отошел в другой угол. Кто-то осторожно тронул Грегори за плечо, он молниеносно обернулся, не в силах скрыть своего разочарования: перед ним стоял официант.

— Простите… Инспектор Грегори? Вас к телефону.

Ему пришлось пробираться сквозь толпу танцующих, его толкали, он старался идти как можно быстрей. В кабине было темно: перегорела лампочка. Он стоял в темноте, сквозь круглое оконце падало пятно менявшего оттенки света.

— Слушаю, у телефона Грегори.

— Говорит Шеппард.

На звук отдаленного голоса сердце его отозвалось одним сильным ударом.

— Грегори, я хотел бы с вами увидеться.

— Слушаюсь, господин инспектор. Когда мне…

— Предпочел бы не откладывать встречу. У вас есть время?

— Конечно. Я приеду. Завтра?

— Нет. Сегодня, если можете. Вы можете?

— Да, разумеется.

— Это хорошо. Вы знаете, где я живу?

— Нет, но я могу…

— Уолхэм, восемьдесят пять. Это в Пэддингтоне. Вы можете приехать немедленно?

— Да.

— Может быть, вам удобнее через час или через два?

— Нет, могу сейчас.

— Я жду.

Звякнула положенная на рычаг трубка. Грегори в оцепенении глядел на телефонный аппарат. Господи, откуда Шеппарду стало известно об этой несчастной "Европе", где он давал выход своему грошовому снобизму? Неужели он названивал ему по всем телефонам, неужели он так его разыскивал? При одной мысли об этом его бросило в жар. Он вышел из ресторана и бросился бегом к подъезжавшему автобусу. От остановки требовалось пройти порядочный отрезок пути, петляя по все более тихим улочкам. Наконец он очутился в переулке, где вовсе не было больших каменных домов. В лужах дрожало отражение газовых фонарей. Он не предполагал, чтобы такой заброшенный уголок мог скрываться в самом сердце этого района.