Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

Он уже не первый раз удивленно посмотрел на нее.

— Чувствами. Когда я пытаюсь решать что-то умом, у меня ничего не получается. Мне становится не по себе, я не знаю, что в таком случае мне делать, как поступать. Как будто я попал в незнакомый лес и не могу определить, в какую сторону мне податься.

— Но разве ты не боишься. Ведь это опасно слушать только свои чувства. Они тебя могут завести так далеко, что долго придется выбираться из этого самого леса.

Артем пожал плечами.

— Пока что-то никуда не завели. Все вроде нормально. Я тебе не говорил, мы с ребятами сварганили новый ансамбль. Я написал несколько новых песен. Скоро будем записывать диск. Будет классно. Хочешь, кое-что сыграю?

— Чуть позже. Ты не обижаешься на меня?

— Уже нет. Я уже понял, что нам предстоит странный вечер.

— Да нет, ничего странного. Вечер, как вечер.

— У меня чутье, как у собаки. Ты хочешь что-то для себя решить.

Светлана улыбнулась и нежно провела рукой по его волосам.

— Я рада, что с тобой познакомилась. Ты будешь до конца моих дней носить почетное звание самого лучшего любовника в моей жизни. Я награждаю тебя им.

— Обычно подобными званиями людей награждают перед тем, как отправить их на пенсию или в отставку.

Светлана засмеялась, ей было приятно, что у Артема есть чувство юмора. Она в нем не ошиблась.

— Не думай об этом, это не существенно. Особенно в твоем возрасте.

— А что существенно, могу я узнать? Или это великая тайна?

— Существенно то, что мы с тобой познакомились, что сидим сейчас на моей кухне, что совсем скоро каждый из нас доставит другу бездну удовольствия.

— Ты снова улетишь на свою планету.

— Я очень надеюсь на то, что ты поможешь запустить туда мой космический корабль.

— Уж в этом не сомневайся.

— А я и не сомневаюсь. Я верю в твои созидательные способности.

— Никак не могу определить, говоришь ты серьезно или нет?

— Ну, конечно, серьезно. Я вообще, в последнее время все делаю только серьезно.

— Тогда у нас немного разные понятия о серьезности.

— А мне почему-то казалось, что ты меня поймешь.

— Пойму, если ты мне подскажешь, что я должен понять.

— Так не интересно. Взрослые люди, даже если они живут сердцем, все равно обязаны все делать без подсказки. Иначе они остаются детьми, несмотря на всю свою сексуальную зрелость.

— Странно, — задумчиво произнес Артем, — мне казалось, что ты немного другая.

— Какая?

— Не знаю, так трудно выразить. Это как кино; когда ты смотришь его в детстве, у тебя одно от фильма впечатление, когда смотришь его затем в зрелом возрасте, то совсем другое.

— Тогда, может быть, не я изменилась, а ты повзрослел?

Артем, не соглашаясь, покачал головой.

— Я не повзрослел, это уж точно. Что я враг себе, зачем я стану портить свою жизнь. А вот ты, кажется, да.

— Ну что же, пусть будет так. В конце концов, это не самый худший вариант.

— Как знать, — довольно мрачно протянул Артем.

— А знаешь, ты в чем-то прав. Не представляю тебя взрослым, не представляю тебя на службе, тянущим семейную лямку. Ты музыкант не только по профессии, но и по душевному складу. В любых отношениях для тебя самое важное — это найти мелодию. Сыграть ее и после финала навсегда уйти. Кажется, у Гайдна, есть прощальная симфония, когда музыканты один за другим покидают сцену и гасят свечи.

— Я не хочу сейчас так уйти, не хочу гасить свечу.

— Не волнуйся, твоя свеча у меня никогда не погаснет. По крайней мере, не скоро.

— Как хочешь, но все это напоминает похороны.

— В таком случае хватит разговаривать, если ты наелся, пойдем в комнату.

— Я давно наелся и давно хочу пойти в комнату.

— Если желаешь, мы можем вместе принять душ.

— И ты еще спрашиваешь!

Поток воды падал на спину Артема и растекался по ней ручьями и протоками, словно весенние ручьи. Светлана, как конькобежец по льду, мягко скользила мочалкой по его телу, оставляя на нем белые мыльные полосы инверсии. Этот красивый и одновременно мужественный мужской торс неимоверно возбуждал ее, вызывал все новые и новые приливы желания. Она взяла в руки его член, который мгновенно стал большим и прямым, словно грот-мачта корабля.

— Боже, как он прекрасен! — воскликнула Светлана, прижимаясь к нему щекой.

— Он может стать твоим навсегда.

— Не скрою, это очень заманчивое предложение.

— Так что же?

Светлана ничего не ответила, вернее ответила по своему, она взяла пенис в рот и стала водить по нему языком. Артем стонал от наслаждения. Внезапно он схватил ее на руки и мокрою понес в комнату, оставляя за собой влажную дорожку следов.