Евгения Сергиенко - Мама, я Великан

Великан

Почему они плачут?

Я просто говорю правду, которая потоком льётся прямо из моего сердца и, кажется, накрывает все пространство зала.

Все слушают мою речь.

Все!

Все до одного проникаются честными словами и смотрят на меня с таким пониманием и принятием, словно каждый из присутствующих здесь – тоже Великан.

Словно каждый носит в душе такое же хитросплетение таланта, сумасшествия, страха и раскаяния, как я.

Будто все до одного понимают, что значит любить то, что делаешь, строить грандиозные планы, сочинять будущее, а потом вдруг осознать, что светлые тона давно закончились и в руках совсем другие краски.

Даже суровый Василий Палыч смотрит на меня строго, но нежно, требовательный Груздь сидит с открытым ртом и взглядом, полным сочувствия, коллеги глядят красными от слез глазами, и даже первый ряд высокопоставленных гостей, смущенно шмыгает носами и не отводит от меня глаз.

– … Спасибо, что выслушали мою правду, – говорю уже дрожащим голосом. – Ещё раз прошу прощения у всех уязвлённых острым языком Великана, и в своё оправдание могу сказать лишь одно – я просто хотела справедливости. Оказалось – что пока её нет во мне, искать где-то ещё бесполезно. Поэтому… – я делаю глубокий вдох. Тишина становится звенящей, и даже фотографы отрываются от глазков аппаратов, вытянув лица. – Поэтому от души благодарю «Белочерное» за все прекрасное, новое и интересное, что было в моей жизни, но Великан больше не будет писать, а я больше не буду работать журналистом.

Медленно выдыхаю в окутавшую зал тишину и кланяюсь, закончив свою исповедь.

Все молчат.

Не отрываясь, продолжают смотреть на меня, словно ожидая чего-то ещё.

Но это все.

Все, на что я способна.

Все, что может рассказать моё сердце, перешагнув через боль, стыд и страх оказаться непонятой и осуждённой.

Вдруг где-то в конце зала тишину освещает резкая вспышка аплодисментов.

Они звучат как спасение, как ответ на мою искренность, как первая оценка моего чистосердечного признания.

У двери стоит Эф.

Откуда он взялся?!

Он пришёл? Он не бросил меня?!

Эф сияет, я вижу исходящий от него свет и чувствую, что от меня исходит точно такой же.

Он смотрит так, как будто никогда не видел ничего прекраснее, и аплодирует, словно желая накрыть меня своими руками, защитить от страхов и привести в сознание замершее пространство Дома культуры.

И ему это удаётся!

Миг…

Майя поднимается на ноги и, крикнув «браво, Ия!», начинает неистово хлопать.

Еще миг…

За ней встают Степан, Римма, Дима, Ефим. Главред, качая головой, тоже поднимается на ноги, встаёт Валентин Валентинович, весь первый ряд, все СМИ, все задние ряды… Аплодисменты взрываются и наполняют зал звуком, который, окутав меня волной тепла, врывается в самое сердце.

Слезы застилают глаза.

Я ещё не до конца поняла, что именно произошло и какой у этого события вес – но сегодняшний день запомнится как один из самых прекрасных в жизни.

Прекрасных и наполненных волшебством!

«Ия, скажите, у вас есть доказательства того, что вы Великан?» – репортерский микрофон появляется у моего лица, как только я шагаю со сцены и хочу подойти к Эфу.

«Ия, вы сами писали все статьи или вам помогали?»

«Скажите, вы дадите интервью нашему каналу?»

«Ия, почему вы дали отставку Великану, почему решили завершить карьеру на пике?»

Вопросы летят со всех сторон, но я не отвечаю ни на один и уверенно двигаюсь к Эфу.

Кажется, я впервые по-настоящему счастлива.

Счастлива и свободна.

У последних рядов натиск СМИ перехватывает Василий Палыч.

Слышу, как он просит задавать вопросы ему и обещает на все ответить, видимо, боясь, как бы я не сболтнула ещё чего-то неожиданного.

Гости уже встали со своих мест и подходят ко мне, но я не останавливаюсь, на ходу улавливая лишь обрывки ободряющих фраз, слова восхищения, поддержки, одобрения. Где-то среди незнакомых лиц мелькает лицо Глеба – растерянное, озлобленное, жалкое.

Но это лишь осколок прошлого, а перед собой я вижу только Эфа.

Он идёт ко мне, сияя все сильнее, и я почти бегу в его объятия, в объятия своего прекрасного настоящего.

Про-шло-е – набор смыслов, вязких как трясина, спутывающих по рукам и ногам, засасывающих и затуманивающих разум.

На-сто-я-ще-е – слово звонкое, смелое, пропитанное жадной радостью, сладкой ценностью и наполняющее сердце жаром жизни.

Я не была дома несколько дней.