Кэрри Лонсдейл - Без лишних слов [litres]

– Персик.

Оливия удивленно смотрит на него. Джош выжидающе смотрит на нее. Она осторожно откашливается. Он что, шутит с ней так?

– Э… Знаешь, вообще-то это апельсин, ведь так?

Он опускает голову. Смотрит на апельсин чуть ли не с отвращением. Ноздри дрожат, и этим он напоминает Лукаса, когда тот злился. Потом вдруг швыряет слайс в раковину. Следом туда же летит и все остальное.

– Эй, да что с тобой? Вполне хороший фрукт. – Оливия достает из раковины апельсин и кладет на столешницу.

Джош вскакивает, оттолкнув стул, ножки которого жалобно царапают пол. Новый деревянный пол. Черт возьми, этому полу и года нет. Она отставляет стул и проводит ладонью по половицам, проверяет, не осталось ли царапин. Джош подбирает кожуру и кружит по комнате, как будто ищет что-то. Смотрит вопросительно на Оливию.

– Ключи?

– Ключи? – Она растерянно хмурится. Трет лоб. Что-то не так, и где-то в животе затягивается узелок беспокойства. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. И не могу дать тебе мои ключи, чтобы ты их выбросил.

Теперь уже хмурится Джош.

– Выбросил, – медленно повторяет он.

– Да, выбросил, – говорит она, склонив голову набок. – Ты ищешь мусорную корзину? – Она показывает на кожуру. – Мусор?

– Мусор. Да.

– Мы убираем очистки вот сюда. Ведро здесь. – Оливия показывает ящик под раковиной и замечает гримасу на лице племянника. – Вот, здесь. – Она откидывает крышку, под которой ютится компостное ведерко. Джош бросает туда кожуру от апельсина, отворачивается и вытирает лицо рукавом рубашки.

Оливия облегченно вздыхает – ей все же удалось расшифровать, что он хотел сказать, – но тут их взгляды встречаются, и она замечает странный блеск в его глазах. Опять что-то не так?

– Стоп. Что случилось?

– Ударился… – Он отворачивается, трет ладонью повлажневшие глаза.

– Ну-ну. Все хорошо. Чем ты ударился? – Она не расслышала, что он сказал.

Джош дотрагивается до головы.

Оливия делает шаг назад. Что он имеет в виду?

– Ты ударился головой? Когда?

– Раньше… тогда.

– До того, как приехал сюда?

Он кивает.

– Да. Тогда… давно…

Давно? Как давно? Непонятно.

– Хочешь сказать, что когда-то, давно, ты ударился головой?

Он снова кивает.

– Ладно. Уф… – Оливия прислоняется к столу. – Ты поэтому перепутал апельсин с персиком?

– Да. Путаю слова. Трудно… искать… брать… черт . – Оливия вздрагивает, словно в комнате взорвалась небольшая бомбочка. Джош сжимает губы и с силой выдыхает через нос. – Нашел, – наконец говорит он и расслабляется.

Она пытается собрать произнесенное в некое целое.

– Тебе трудно находить правильные слова, так? – Он кивает и опускает голову, уткнувшись подбородком в грудь, а ей хочется закричать на ту, которой здесь нет. Как же она могла упустить сына?

Бедняга. Самое простое действие, говорение, для него разбитая, с рытвинами и ухабами, дорога. Неудивительно, что мальчишка как будто хочет спрятаться в себе самом.

Что же такое могло с ним случиться? В чем причина такого состояния? Надо бы разобраться. Можно позвонить Майку…

– Тебе нужен доктор?

Джош смотрит на нее большими глазами и трясет головой.

– Хорошо. Если понадобится – скажешь. О’кей?

Он пожимает плечами и снова опускает голову.

– Давай-ка садись. – Ей жаль его. Она подставляет стул к столу, похлопывает по спинке. Пусть успокоится. Да и ей не мешает взять себя в руки. Джош садится. Оливия отступает в сторонку и замечает, что у нее дрожат руки. К такому она не готова совершенно. Дети – это что-то чужое, незнакомое. Как пришельцы. Она никогда с ними не взаимодействовала, никогда не разговаривала один на один. А тут еще паренек, который едва способен связать два слова.

Чтобы унять дрожь, она берет оставшийся после Эмбер пустой бокал, выливает остатки вина, ополаскивает и вдруг вспоминает кое-что, отчего ей становится не по себе. Джош сказал, что Лили ушла.

Губка выскальзывает из пальцев и падает в раковину. Как бы она ни относилась к сестре эти годы, что бы о ней ни думала, но смерти ей никогда не желала и всегда считала само собой разумеющимся, что однажды, когда-нибудь, они еще встретятся, и она скажет сестре, как сильно та обидела ее.

Но если Джош путает слова, то там, на лужайке, он мог сказать именно то, что первым пришло тогда ей в голову. Лили умерла.

Сможет ли она смириться со смертью сестры? И что ей делать с сыном Лили?

Оливия подбирает губку и отжимает воду. Если с Лили что-то случилось, то нужно будет отыскать Итана. Смотреть на его сына, разговаривать с ним – это одно, но растить его – совсем другое. И это другое намного труднее.