Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 07

— Постой-ка, вроде Гришка?

— Гришка? Откуда знаешь?

— Так за чаркой, как водится, и познакомились, — Фадейка вскинул вверх брови, удивленным взглядом впился в лицо Михаила, словно внезапно озарило. — Так это его?

— Да.

— Вот дела, — присвистнул Фадейка, — он же к себе в деревню собирался. Подкопил, говорил, деньжат то ль на коровенку, то ль на лошадь, а может, и на избу, я уж не припомню. Пора, говорил, домой. Надоел город, душа в деревню рвется. Жалко его, вроде бы не дрянь человек был.

— Когда он собирался возвращаться?

— По весне, как раз к севу. Соскучились, говорил, руки по земле.

— Может, и фамилию его припомнишь?

— Постой-ка… — Фадейка повернул в сторону голову, зашевелил губами, что-то беззвучно произнося, пальцами поскреб щетину. — Говорил же он, говорил, ей-богу, говорил. У нас, говорил, в роду… в их роду… да, то ли Евсеев, то ли Еремеев. У нас в роду младшие всегда в город подавались. Точно, Еремеев, — от радости он даже ударил себя по ногам.

— Значит, Григорий Еремеев..

— Точно, — задержанный засмеялся и вновь ударил себя по ногам, — Гришка Еремеев.

— Не путаешь.

— Чего мне путать? Все одно дознаетесь. А мне скрывать нечего, душегубство не по моей части.

— О смерти его ничего не знал?

— Да что вы, господин хороший, от вас впервые услышал.

— Не говорил ли он, откуда приехал?

— Помню, из Гдовского уезда, деревня еще с таким названием, словно… Вот, из деревни Молва, Молва, — повторил он, — так мы тогда посмеялись, что запоминать просто, прибавь к молве «сам» — и получится Самолва. Оттуда он, точно, из тех мест.

— Так сразу его и запомнил?

— Хорошего человека не забудешь.

Михаил задумался и с хитринкой спросил:

— Не слышал, кто мог пойти на злодеяние?

— Господин хороший, мне дел своих хватало, совать нос в чужие недосуг. Можно без своего остаться, так что мне такой интерес без особой надобности.

— Сказать боле ничего не можешь?

— Вы б, господин хороший, у Васьки узнали прежде, чем меня тревожить.

— У Васьки?

— Точно так. Они земляки, из одной деревни приехали. Может, он что знает.

— Его фамилия?

— Истинный крест, — Фадейка перекрестился, — мне неведомо.

— Может, ты сам в этом деле завяз?

— Окстись, господин хороший, зачем мне?

— А не врешь? — твердо спросил Михаил, глядя в глаза Фадейке.

— Отсохни язык, — перекрестился быстрым движением Косой. — Да и что мне за надобность врать?

— Ой ли? — сощурил правый глаз помощник Путилина. — Так уж и не врешь?

— Сказано, не до вранья мне.

— Смотри, Фаддей, — и Жуков продолжил глядеть в лицо собеседнику, не моргая, — все ты сказал верно?

— Тьфу ты! Вот увязался! Сказал же, не знаю более, а что было, то вы ж слышали, господин хороший.

— Как говорится, доверяй, но проверяй. Говоришь, его звали Гришка Еремеев из деревни Самолва Гдовского уезда?

— Ваша правда.

— Второго звали Васькой.

— Истинная правда, — Фадейка перекрестился, — Васькой.

— Приехали они из одной деревни, говоришь?

Кондратьев посмотрел небесными глазами и выдавил «угу».

— Как выглядел Васька-то?

— Две ноги, две руки, голова с ушами.

— Не юродствуй.

— Роста небольшого, неприметный какой-то. Во, — обрадовался допрашиваемый, — если присмотреться, то ногу он приволакивал, а вот какую сказать не могу, за штофом не до хромоты было.

— Мог Васька Еремеева… того?

— Чужая душа потемки, а что там, — он вздохнул, — кто знает. Хотя Васькина рожа мне сразу не понравилась, эдакая с хитрецой, молчал больше. Сам в себе то бишь.

— Может, наговариваешь?

— На что мне! Нетто я зверь бесчувственный! — Фадейка даже руками замахал. — Мне без убивства дел хватало, сколько в наших краях купцов развелось да крестьян с открытой варежкой. А ты, господин хороший, найди душегуба. Больно Гришка добрый был.

— Хорошо. Скажи, а ты чего полез решетку отгибать?

— Обидели меня сильно, вот кровь и взыграла от глупости, — улыбнулся вор.

Жуков вызвал полицейского, чтобы тот отправил Фадейку в камеру.

На обратном пути Михаил заехал в Адресную экспедицию, чтобы там узнать о Гришке Еремееве. Откуда приехал и кто таков. Оказалось, в самом деле он приехал из деревни Самолва Гдовского уезда. Теперь, когда личность убитого установилась, необходимо было найти его земляка Василия. Михаил летел на Большую Морскую на крыльях исполненного долга; казалось, немного — и в деле можно поставить точку. Но по дороге, словно обухом по голове, пришла другая мысль. И он направился по месту жительства Василия, где узнал, что вот уже недели две, как тот исчез, даже прикрепительный талон не взял. Да, сказали Мише соседи, бывал у него односельчанин Григорий, небольшого росточка, с сединой в волосах, нечесаной бородой и всегда молчаливый.