Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 09

Как-то вечерком Ванька задремал за своим сундуком — да так сладко, что проспал все на свете: и что хозяин загулял и можно идти на печь, и даже его возвращение. Проснулся он от бухтения двух голосов, хозяйского и чужого. Лаялись они матерно, употребляя известные Ваньке с рождения слова в странных сочетаниях, а потом замолчали, а кто-то из них захрипел. Ванька осторожно выглянул: на кровати хозяин Петр Дмитриевич, во тьме, еле рассеиваемой лампадками, крепко держал за шею незнакомого солдата. Ванька перекрестился и съежился за сундуком: не ровен час, хозяин и его задавит. Хрипы прекратились, а Петр Дмитриевич снова подал голос, обзывая солдата всякими похабными словами, потом закряхтел, подхватив его тело себе на плечи. Тяжело ступая, направился он к двери и не закрыл ее за собою, как и дверь в сени.

Сам не зная еще, зачем он это делает, Ванька преодолел страх, выполз из-за сундука и проскользнул вслед за хозяином. Из молодцовской сквозь и закрытую дверь пробивался мощный храп приказчиков. Кухарка Настка мирно сопела на печи в кухне. Петр Дмитриевич оставил открытою и дверь черного хода. Полная луна сияла над двором, и Ванька из сеней увидел, как хозяин переваливает солдата через забор. На замусоренный пустырь то есть, а там, в двух шагах, Яуза. В речку, что ли, хочет скинуть? Подумав, Ванька решил, не дожидаясь возвращения хозяина, пойти спать на кухню. От страха долго не мог заснуть, потому утром проспал, был за ухо стащен с печки хозяином и допрошен с пристрастием, когда сюда пришел. Ванька, не будь дурак, пояснил, что сразу после вечерни. За что и был бит. Улучив минутку, Ванька перемахнул и сам через задний забор, и на пустыре быстро нашел место, где ночью была вырыта и засыпана яма.

Воспользовавшись первым же походом с Насткой на базар, Ванька отпросился у нее перед базарными воротами и клятвенно обещался встретить ее тут же через полчаса. Подождав, пока широкая спина кухарки растворится в толпе, побежал в казенную винную лавку, тут же рядом. С улицы сперва не разглядел, а как глаза привыкли, увидел, что Петр Камчатка, слава Богу, здесь.

— Эй, малец, пошел отсюда! — рявкнул от стойки мордатый целовальник.

— Этот ко мне, полупочтенный, ко мне, — отмахнулся от него Камчатка. — Канай сюда, малый!

Петр Камчатка, о косм Ванька знал доподлинно, что он ведомый московский вор, одевался с высшим мещанским шиком и поражавшей Ваньку опрятностью. Был он не семью годами только старше Ваньки, но целой полупрожитой московской жизнью. Глядел человеку прямо в глаза и с таким выражением бритого лица, будто ничего он тебе, кроме добра, не желает.

— Ишь, как ухо у тебя, брат, распухло… А ну-ка, давай рассказывай.

Ванька огляделся и шепотком рассказал.

Камчатка выбил о каблук трубку, засунул ее в кисет, набил табаком, высек огню, раздул трут, прикурил, пустил первый клуб дыма. Приподнялся на скамье, втягивая дым носом, кивнул удовлетворенно. Звучно собрав слюну во рту, плюнул отменно далеко — и с замечательной меткостью попал в таракана, деловито пробегающего по замусоренному полу. Только после этих деяний взглянул он снова на Ваньку. Взглянул с жалостью.

— Худо твое дело, малый, хоть из вчерашней передряги ты выбрался неглупо, молодцом. Хозяин твой душегуб и гнусный развратник, вот он кто. Все забываю спросить тебя, малый, сколько тебе точно лет?

— Все мои. Пятнадцать, — прибавил Ванька себе год.

— Тебе теперь только один выход остался, малец.

— Знаю я, дядя Петя, какой выход — бежать.

— Правильно. Однако есть одна загвоздка. Просто сбежать — и куда ты, брат, без денег-то денешься? «Как у Филюшки три денежки, так Филюшка — Филипп, а как у Филюшки ни денежки, так курвин сын Филипп». Слыхал такое? Да тебя первый полицейский служитель или солдат из команды Розыскного приказа — за шиворот! Блох в остроге покормишь, выпорют — и к хозяину снова. Так-то, брат. А если не сам уйдешь, а с хозяина зажилое прихватишь — иное дело.

— Зажилое — эт чего?

— Ты в казачках у хозяина своего долго ли пробыл?

— Да как в Москву привезли, прошлого году на годовщину воцарения государыни императрицы, так и кручусь, что твоя белка в колесе.

— Позапрошлой весною, выходит? Ну так представь, что ты человек свободный…

— Я и буду свободный, когда сбегу!

— Так сколько вольному слуге за такой труд причитается, столько и возьми. Понял?

— А сколько причитается, дядя Петя?

Камчатка пустил из своей короткой трубки несколько клубов дыма, сощурился на Ваньку и легко потрепал его по плечу. Сказал проникновенно: