Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 10

— Благодарю, госпожа! Я уже боялся, что богиня потребует кормить этих дармоедов, пока война не кончится, а мне и так содержать город не на что, пришлось увеличить налоги, а…

Сочтя произведенный эффект удовлетворительным, Жрица жестом отстранила от себя слуг и обернулась к Пию через плечо.

— Что же касается платы… — Она всегда любила этот момент. Глаза старика округлились, слова застряли в горле. Он знал, что может последовать за обрядом. Они все знали, но все равно шли к ней — за советом, за помощью или влекомые страстью, как мотыльки к ночному огню. И каждый раз следовала расплата. — Богиня милостива к тебе. От тебя потребуется только… мизинец.

— Моя госпожа… Владычица… — И все они пытались от нее ускользнуть.

— Владычица? Я не знала, что вольный полис Науксат уже вошел в состав Срединного Царства. — Керкира улыбнулась ему холодной улыбкой правительницы, а после кивнул; страже. Они подняли тирана и повели прочь из зала. За этим и нужны были маски на шлемах — любой воин во дворце отныне мог стать палачом.

Царица позволила слугам проводить себя в комнату для ритуального омовения. Там ее ждал роскошно украшенный бронзовый чан, наполненный водой температуры человеческого тела. Хотя сейчас Керкира предпочла бы окунуться в леденящий поток горного ручья. Она умывалась однажды такой водой, в далекой стране за морем. Это не была приятная поездка, но мысли о дрожи, пробегающей по телу от холода, принесли облегчение.

Опустившись в чан, женщина жестом отстранила слуг, уже бросившихся было отмывать ее, и закрыла глаза. Это была игра, которую она придумала еще в детстве: если долго не смотреть, то можно почувствовать, как вода забирает твои мысли и тревоги. Но на этот раз опутавшее ее напряжение не желало растворяться вместе с маслами и потом. Подождать еще немного? Или… Керкира попробовала сделать глубокий вдох, но он вышел порывистым и жалким. Тогда она тихо позвала:

— Талия!

Звук шагов, прикосновение мягких рук, а после — едва касающееся слуха:

— Да, моя госпожа?

Девушка начала растирать тело своей царицы губкой, мягкими, но уверенными движениями. К Талии вообще подходило слово «мягкий» — она говорила мягким голосом, улыбалась мягкой улыбкой, у нее были мягкие волосы, линии тела, вопросы и суждения.

— Говори.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, моя госпожа.

Иногда она бывала слишком мягкой. В дни, как сегодня, Керкире был нужен прямой и простой ответ, но от этой девушки такого было не дождаться.

— Тебе всегда есть что сказать, просто ты держишь это при себе. Однако я заметила, ты не одобряешь участь Пия?

— Ни в коем случае, моя госпожа. Я просто волнуюсь, не затаит ли он на нас обиду после такого жестокого обращения.

Талия закончила омывать руки и плечи царицы и перешла к груди. Керкире нравилось, как знакомые ладони смывают с нее чужие поцелуи и касания.

— Возможно, богиня хочет, чтобы люди вспомнили, что никто не защищен от ее милости или гнева, даже самые могущественные и богатые.

— Но, моя госпожа, вы же знаете…

— Знаю, знаю, — прервала ее Керкира со смехом в го-юсе. — И ты когда-нибудь мне расскажешь, как такая безбожница оказалась в Храме.

Женщина услышала вдох у себя прямо над ухом, как будто бы Талия хотела что-то ей прошептать, но потом передумала. Она едва удержала себя от того, чтобы открыть глаза и взглянуть на девушку в этот момент. Но нарушить игру не посмела — если вода примет твои тревоги, то взамен она шепнет тебе какой-нибудь сюрприз.

Талия же сказала:

— Люди винят в своих бедах богов, когда не остается других людей, которых можно было бы обвинить, моя госпожа.

— А за свои победы они кого превозносят?

— Обычно только себя, моя госпожа.

Теперь Талия перешла к ногам Керкиры. Той пришлось опуститься в воду до самой шеи, соблазн окунуться с головой стал неимоверно велик.

— Значит, богиня мудро поступает, что берет за свои дары такую большую плату. Это удержит Пия оттого, чтобы забыть, чей совет уберег его от двух бед.

— От двух?

— Участие в затее моего двоюродного брата ударит по его карману не меньше, чем содержание беженцев.

— Моя госпожа, позвольте. — Талия стала обтирать ее мягкой глиной, которая смывалась с тела вместе со всей грязью. — Я боюсь, что на Птерелая могут не подействовать такие доводы.

— Могут. Так давай помолимся, чтобы жажда выгоды возобладала у Пия над страхом.

Талия ничего не отвечала, а Керкира не стала дальше допытываться. Разговор не принес желанного облегчения, а только укрепил неуверенность.