Журнал «Искатель» - Искатель, 2017 № 08

— Получается, разум отдельного человека «уделывает» вселенский?

— Получается… Хотя постой! Что значит «уделывает»? Он просто не подчиняется вселенскому. Он независим.

— А как считаешь, сын, подобная самостоятельность разума во вред человеку или на пользу?

— Не знаю… Но за себя скажу. Обещаю, что мои поступки всегда будут разумными. И противоречить вселенскому разуму не будут.

Миллер-старший откупорил вино, что делал за ужином крайне редко, и наполнил себе фужер.

— Выпьем за то, чтобы время испытаний для наших обетов не наступило никогда.

Отец хитро прищурился и медленно, посапывая и причмокивая, осушил терпкую рубиновую жидкость до дна.

— Пап, а как ты думаешь, почему у нас со вселенским разумом такие разночтения?

— Бог его знает.

— Бог? А может, Он специально так задумал?

Тед любил провоцировать старого атеиста отца на богоборческие тирады.

— Что ж, возможно, Богу просто пришла в голову шальная мысль: «А дай ка я…» — отозвался отец. — Но мне такой вариант представляется несостоятельным: прихоть и самодурство — проявления глупости, а ведь речь о — предположительно — самой мудрой силе во Вселенной.

— Но ты же не веришь в Бога, хоть и отдал меня в воскресную школу.

— Отдала тебя туда мама, а я даже не крещен. Но ты зря думаешь, будто я считаю себя умнее или проницательнее верующих. Вера — один из компасов, которые мы берем в дорогу по жизни. Просто не каждый нуждается именно в этом компасе. Главное, чтобы через веру человек не становился марионеткой других людей.

— Марионеткой чужого разума? Чужого человеческого, а не вселенского разума?

— Точно! — Отцу нравился разговор с сыном на равных, хотя такие разговоры удавались редко.

Чтобы закрепить приятные впечатления, он плеснул себе еще вина.

— Я, конечно, атеист, — продолжил он между глотками, — но это не мешает мне спокойно относиться к мысли, что Господь существует, и даже иногда обращаться к нему. Тебе все это пока трудно понять. Это как с обувью.

Тед пошевелил пальцами в становящихся несколько тесными кроссовках и вопросительно посмотрел на отца.

— Пока ты ребенок, удобство обуви по размеру тебе почти незнакомо, — охотно разъяснил тот. — Она либо велика, либо жмет. Так и с видением мира, которое передается тебе взрослыми: или мир не вмещается в их пояснения, или же ты теряешься, тонешь в них.

— Пап, но разум, в целом… это благо?

— Разум — наше счастье и наше проклятье.

— Почему вдруг — проклятье?

— А потому что нам дано осознавать вещи, которые делают нас несчастными. Например? Осознавать свое ничтожество. Тяжело переживать потери и неудачи. Смеяться над потерями других. Да-да, не удивляйся — потерям других радуются несчастные люди. Только несчастья своего они не осознают.

— А есть по-настоящему мудрые люди?

— Нет. Даже те, кого причисляют к мудрецам, своим образом жизни опровергают это. Настоящая мудрость — вернуться к нашему первобытному состоянию. Без кострищ. Без земли, истерзанной пашнями и рудниками. Это было бы мудростью, но сам человек на это не способен.

— То есть мудрость — это бегать по лесам голодными и голышом?

— Ага, — отец довольно осклабился, представив себя рыскающим по горам и долам в чем мать родила. — И увидишь, все к этому и вернется. Сам человек глуп, но природа его мудра. И она найдет способ вернуть его на путь, с которого он когда-то сбился. То, что быт убивает любовь — как он убил нашу с мамой любовь, — прямой указатель на то, что человек по своей природе не предназначен для быта. Он — романтик: его место на просторах, а не в бетонных коробках, требующих от человека невозможного напряжения сил. С бытом человек совладать не может.

— Что-то я совсем запутался, папа. Ты же последние годы только и твердишь о том, что нас ждет катастрофа. «Сидят целыми днями, уткнувшись в экран и полагая, что кто-то должен что-то там делать вместо них — собирать им компьютеры, строить электростанции, прокладывать кабельные линии, разливать колу и жарить чипсы. И таких «умников» все больше и больше. Все это кончится крахом — помяни мое слово». Ну? Ты говорил? И что? Разве бегать по лесам голодными и голышом — не катастрофа?

— Я с этим уже смирился. Я этого не хочу, но если к этому идет… Приму как должное. Катастрофой это будет для человека. Для Земли же, а в перспективе и для всей Вселенной — благом.

— Слов нет!

— Слов нет, согласен. Но, слава богу, есть у нас крепкие выражения.