Валерий Качаев - Волосы Ангела

– Да так. Ничего. Просто не время сейчас для забоя. Лето… Жара. Да и хранить мясо у вас, наверно, негде. Электричества-то нет. Холодильник не работает.

– Не знаю. Я попросил – мне привезли. Вот и все. Если кто опасается, то я же никого не заставляю. Не ешьте. Картошка будет… А-а! – Амелин хлопнул себя ладонью по лбу.  – Понял! Вы, наверно, подумали, что я несвежий запах мяса уксусом отбиваю? Да? Так я его совсем чуть-чуть добавил, исключительно для вкуса.

– Павел Петрович, вы не обижайтесь…

– Любопытство не порок, молодой человек. Спрашивайте о чем угодно. Ради бога.

– Вы здесь, как я понял, поля опрыскиваете? Правильно?

– Совершенно верно. Люблю совмещать полезное с приятным.

– И хорошо за это платят?

– Неплохо. Скажу сразу, мой заработок – коммерческая тайна. Может, вы мне конкуренцию хотите составить. Или ограбить? – Амелин улыбнулся. – В нашем деле цифры обычно не озвучивают.

– А сколько нужно времени, чтобы научиться летать? У вас и права есть? Или что там дают летчикам?

– Начну с того, что, сколько себя помню, у меня всегда была мечта, хотел ни много ни мало иметь личный самолет. Собирал различные журналы, изучал всевозможные модели летательных аппаратов, их чертежи. Копил деньги. Но рискнуть подняться в небо на дельтаплане, изготовленном собственными руками, я все же не решился. Теория одно, а отсутствие инженерной жилки и навыков – это совершенно другое. Я сам-то по образованию медик. Так вот, еще будучи студентом, чтобы иметь хоть какую-то свободную копейку на воплощение своей мечты, дни летних каникул регулярно проводил на различных стройках. Готов был ехать по комсомольской путевке куда угодно, лишь бы платили. И однажды судьба занесла меня сюда, в колхоз с обыденным для того времени названием «Красный Серп». Возводили, как помню, мы здесь телятник. Замечательные были времена, скажу я вам. Молодость, она даже в лихолетье прекрасна. Смотрю вот на вас и просто любуюсь… Пардоньте за небольшое отступление. Вышло так, что как-то в разговоре со здешним управляющим я получил предложение поработать на местных полях во время их химпрополки. Дело вредное, но нехитрое, и платят хорошо. Единственное неудобство – выпадал месяц учебы. Но это все ерунда. Все решаемо. Во времена, когда наша страна занимала одну шестую часть суши, обработку злаков гербицидами производили в основном тракторами. Малоэффективно и очень затратно – и по времени, и по расходу отравы. А когда Россия-матушка неожиданно вдруг поменяла свой так называемый вектор развития, это удовольствие стало вообще практически не по карману нашим крестьянам. Но, как мы знаем, свято место пусто не бывает. Появились новые высокопроизводительные машины, с GPS-навигацией… Я никого не утомил?

– Рассказывайте. У вас это интересно получается, – поддержал Икара Артем.

– Так вот, – начал было Амелин и сам себя оборвал на полуслове. – Вадим Николаевич, будь любезен, поухаживай за мной. Плесни немного волшебства в холодный мрак моего одноразового бокала. А то во рту от соленой рыбы совсем пересохло.

– Может, лучше чаю? Есть остывший.

– Лучше чаю не надо. Сделай, как прошу, и ты получишь истинное наслаждение от интересного рассказа. Так вот, – продолжил Павел Петрович, – все пересели на эти машины, получив возможность работы по ночам. В кабине такого транспортного средства, независимо от марки автомобиля, есть GPS-трекер. Который чертит проделанный машиной путь. Сорок километров в час, с отличной работой мелкодисперсных форсунок, коренным образом преобразил некогда каторжный труд, если не в удовольствие, то в работу, приносящую неплохой доход. Потому как оплата идет с каждого обработанного гектара. И чем быстрее ведется химпрополка, тем, естественно, больше заработают люди, ее производящие. Я к чему это все? Сейчас поймете. Львиная доля времени всех этих дел приходится на ночь. Чувствуете, да, какое здесь ключевое слово?.. На всех выступающих частях оборудования, раздвижных штангах, где находятся форсунки, да и на самой машине устанавливаются дополнительные фонари освещения. Если ночью понаблюдать за работой такой штуковины, то издалека может показаться, что над полем кружит неопознанный летающий объект. Который светится и переливается всеми цветами радуги из-за идущего вслед за машиной облака мелких брызг. Очень красиво. Словно иллюминация в новогоднюю ночь. Довелось и мне потрудиться на подобной технике. На «головастике» – бортовом УАЗике, с бочонком в тонну отравы в его небольшом кузовке и напичканном различной электроникой кабиной. Идет он по полю мягенько, только пшеница за окошком шуршит. Юркая машинка, когда штанги сложены вдоль ее бортов, на кузнечика чем-то похожа. И вот, в начале двухтысячных – это был второй мой сезон в «Серпе» – мы производили обработку площадей хозяйства двумя смешанными экипажами, водители были местными, а операторы приглашенные. В том числе и я. Жилье и кормежка – все за счет предприятия. Поселили нас на краю деревни в небольшом пустующем доме, одна комната, две койки. Работа привычная, ночью набиваешь гектары, днем отсыпаешься. Рельеф сами видели. Карта полей сложная. Участки разбросаны друг от друга, как пятна на камуфляже. Здесь поле, там – лес. До сих пор в них путаюсь, где здесь чье хозяйство. Как правило, чтобы исключить недоразумения, с нами практически всегда работает агроном, показывает границы своих участков. Чтобы чужие по ошибке не пролили. Химпрополка, знаете, все-таки дорогое удовольствие. Приходит как-то он и говорит, надо, мол, помочь второму экипажу. Что-то с генератором у тех случилось. Ну, надо так надо. Собираемся. Приезжаем. А ночь была темная, не такая, как сегодня. Намного темней. Машина ребят стоит посреди поля. Самих не видно. Покричали, позвали. Тишина. Как оказалось потом, они в деревню ушли, комары зажрали невмоготу. Ну, что делать? Не хочется чужие гектары забирать, отношения с мужиками портить, но агроном настаивает, время, мол, уходит, надо торопиться. Делать нечего, раскладываем штанги, приготавливаем все к работе. В машину прыг – и поехали. Водитель за рулем, агроном на капоте, я с навигатором в руках. И только поравнялись мы со вторым УАЗом, как свет в кабине – раз и замигал. А агроном говорит нам тихим таким, напуганным голосом, сначала у вас погаснут фары. И точно, только произнес он эти слова, фары тотчас погасли, и это несмотря на то, что мотор все еще работал. Затем, говорит, вырубится компьютер. И тут же он вырубается. А теперь – заглохнет мотор. Мотор брык – и встал… – Амелин сделал паузу и медленно обвел всех своим тягучим взглядом. – Сидим в кабине, не шелохнемся. Водитель, к сожалению, со временем забыл как его по имени, пытается пустить движок. Ключ поворачивает, а толку нет. Как будто батарею в момент что-то высосало. Никаких признаков жизни. И что это значит? – спрашиваю я агронома. А он отвечает, мол, когда-то давно в этих местах стоял татарский аул и было кладбище при нем. Во времена коллективизации и укрупнения чьим-то высоким решением аул был ликвидирован, людей переселили, а земли распахали. И, возможно, в этом самом месте могильник и находился. «Значит, ты знал, что такое должно было случится? – задаю я ему вопрос. Тот кивает головой. – А нас зачем тогда сюда погнал? Две машины теперь не работают!» Он говорит, хотел еще раз убедиться. Вы, продолжает, не переживайте, с первыми лучами солнца машины как ни в чем не бывало заработают. Пятак этот никак обработать не получается. Ночью электроника отключается, а днем ветер здесь гуляет – гербицид сносит. Единственное плохо, что далеко в поселок возвращаться. Зато нас никто не упрекнет, что не пытались. Собрали мы обратно свою установку. Бросили в кабину респираторы, перчатки резиновые, в которых работали, машину заперли – навигатор штука не дешевая, припрятали внутри хорошенько – и пошлепали пешочком обратно в деревню. Пару часиков поспали. Стучится агроном в окно. На своей «Ниве» за нами приехал. Собрал оба экипажа. Довез до поля, где УАЗы заночевали. Открываем кабину своего и первым делом, что видим, перчатки, которые, уходя, внутри оставили, лежат на сиденье с обрезанными пальцами. Мои, главное, целые, а у водителя на левой перчатке три пальца, словно бритвой, ровненько так отчекрыжены. Шутка чья-то? Не поймем. Вещи, что были в машине, перетрясли – проверили – все на месте. Вот, думаем, и слава богу. Водитель ключик в замок зажигания вставил, повернул, и тут же движок – жик и ожил, буквально с полпинка. Подивились немного да поехали работать, только уже на другое поле. Сколько-то там гектаров сделали – и обратно в деревню, на боковую, досыпать. Мой напарник меня завез, а сам домой попылил, на другой край, где жил. Поспал я, встал, дело к вечеру, на часы поглядываю, Сашка уже должен приехать. Вспомнил, Сашкой его звали. Солнце к горизонту, время выезжать, ветер стих, самая работа, а его все нет! Что делать? Собрался я и пошел к нему домой. Ребятишки Сашкины в ограде бегают. Спрашиваю, папка-то где? А они отвечают, его с маманей агроном в город повез. А что такое? Беда, говорят, три пальца себе циркуляркой отрезал. Дрова в сарае пилил, рука сорвалась – и под нож… – Амелин сделал паузу. Снял очки, протер их изнаночной стороной своей бойцовки. – Вот такие дела тут происходят… Сезон дорабатывал уже с другим водителем. Когда домой собрался уезжать, подходит ко мне агроном и шепчет тихо так на ухо: «Паша, сходи-ка ты в церковь. Нехорошее то место, где мы с тобой в поле стояли. Старики толкуют, что нечисть там водится. Мстит людям жестоко, кто по незнанию или, наоборот, из любопытства туда явится, ее потревожит. Прицепится за ногу тварь невидимая и утащишь ты ее на штанине домой. А потом беда происходит». Знаете, я его послушал. Потому как сам свидетелем тех событий был. И вы прислушайтесь. Не нужно к людям с недоверием, если они что-то утверждают.