Наталия Антонова - Однажды летним днем [litres]

– Нет, не умерла в сердцах молодого поколения романтика! Они способны любить с такой же пылкостью и нежностью, как мы когда-то!

– Ты им ещё Ронсара почитай! – усмехалась не верящая в силу любви молодого поколения Леокадия. – Или сонеты Петрарки!

– А что? – задирала нос Андриана. – Ты думаешь, что строки этих величайших поэтов не найдут в молодых сердцах отклика?

– Про отклик я даже и заикаться не стану, – гнула свою линию Леокадия, – я вообще сомневаюсь, что поколению гаджетов известны такие имена, как Ронсар и Петрарка.

– Но почему?! – сердито сжимала руки в кулачки Андриана.

– Потому что это не лизинг, не мониторинг и не шопоголизм, – хмыкала Леокадия.

– Одно не препятствует другому, – робко замечала Мила.

– Ещё как препятствует! – не уступала Лео.

– А вот твой Андрей Яковлевич читает тебе стихи? – выпятив грудь, шла в атаку Андриана.

– Нет, – качала головой Лео, – Андрюша возит меня на дачу! И мы с ним там цветочки нюхаем, клубничку собираем.

– Тебя всю жизнь на клубничку тянуло, – не осталась в долгу Андриана.

Лео картинно закатила глаза и как ни в чём не бывало продолжила:

– Мне достаточно того, что мне стихи читает Иннокентий Викентьевич.

– Вот!

– Что вот? – спросила Лео и, погрустнев, добавила: – Помнится мне, у Ронсара есть такие строки:

– Чего не скажешь в минуту отчаяния, – тихо обронила Мила.

– Но Ронсар писал также:

– И что хорошего в твоём терпении? – не удержавшись, съязвила Лео. – Твой Соколов давно улетел, а ты всё грезишь о несбыточном.

– Девочки, не ссорьтесь! – расстроенная Мила переводила взгляд с одной подруги на другую. – Бог с ним, с Ронсаром! Мне вот Виолетта говорила, что они с Филей ходили на концерт романсов и песен на стихи Сергея Есенина.

– Понятно, – сказала Лео, – «Не жалею, не зову, не плачу». – И добавила своими словами: – Дай бог нашей Виолетте не зарыдать после грозы.

– После какой такой грозы?! – теперь уже рассердилась перепугавшаяся не на шутку Мила.

Но Лео как в воду глядела. Прошло ещё некоторое время, и на солнышко набежала тучка. Бабушка Мила не могла сказать точно, в какой именно момент изменилась её внучка. Хотя никакого перехода, как ей потом казалось, и не было. Всё изменилось сразу и резко. Вот только что Виолетта заливалась смехом, дурачилась, напевала себе под нос и вдруг помрачнела лицом, перестала смотреть на бабушку прямо, отворачивалась в сторону и молчала. Мила, несмотря на все усилия внучки скрыть печаль, стала замечать, что в глазах девушки часто стояли слёзы. Но только не нежные и благоуханные, как роса на лепестках фиалок, а горькие и злые.

На расспросы бабушки девушка не отвечала, только отмахивалась, как её мать когда-то, чем ещё больше пугала Милу.

А однажды за завтраком девушка горько расплакалась и призналась: Филипп её бросил и собирается жениться на их однокурснице.

Мила пришла в ужас, она выбежала из-за стола, обняла внучку и стала раскачивать её из стороны в сторону, как в те времена, когда Виолетта была маленькой.

– Не надо, бабушка, – сказала внучка, – я пойду, уже опаздываю в универ.

– Но ты не съела ни крошки! – всплеснула руками Мила.

– Бабуль, я не хочу.

– Постой, Виолетта! Может быть, всё ещё изменится! И твой Филипп одумается и вернётся к тебе! Поверь мне, у мужчин иногда бывают залёты!

– Залёты бывают только у девушек, – как-то неожиданно по-взрослому цинично отозвалась Виолетта.

– Я не то имела в виду, – густо покраснела бабушка.

– А что же?

– Просто мужчинам свойственны увлечения.

– Как говорит бабушка Лео, не забудь спустить кобеля на ночь с цепи, набегается и к утру домой вернётся.

– И где ты только такой пошлости нахваталась? – всплеснула руками Мила.

– Да у твоих подруг и нахваталась, – парировала Виолетта, не вытирая злых слёз, выступивших на глазах.

– Виолетта! Я умоляю тебя!

– Да успокойся уже, бабушка! Увлечения – это не про Филиппа!

– Я не понимаю тебя, – совсем растерялась Мила.

– Просто ему отец велит жениться на Майке Лоскутовой!

– Как это велит? – опешила Мила. – У нас ведь нет крепостного права.

– Бабушка! – закричала Виолетта. – Ты всё ещё мыслишь категориями своего советского прошлого! Да! – девушка топнула ногой. – У нас нет крепостного права! У нас дикий капитализм!