Людмила Феррис - Смерть в белом халате

Две городские коммерческие структуры тогда сделали ремонт в квартире бывшего спортсмена, оказали материальную помощь. Жить бы да радоваться под таким «золотым дождем», но ветеран, окрыленный первым успехом, встал на путь борьбы за справедливость. Он начал писать жалобы на молодежь, которая собирается и горланит во дворе песни, на магазин, который торгует просроченным пивом. Вадик Тымчишин вскоре начал прятаться, скрываться от своего героя, обещавшего натравить на обидчиков журналистов. Кроме того, выяснилось, что у ветерана есть два вполне благополучных сына, которые могли бы помочь отцу отремонтировать квартиру.

Юля помнила, как Вадик нервно курил в коридоре, поглядывая по сторонам, чтобы вовремя улизнуть от жалобщика, и все время повторял:

— Сорнева, подруга, учись на моих ошибках! Держись русской мудрости: «не делай хорошего — не будешь плохим».

Они тогда сошлись во мнении, что работа журналиста вредна для здоровья, слишком нервная, а мера ответственности за каждое написанное слово непомерно высока.

«Может, не надо так активно помогать гражданам? Может, достаточно того, что в газете есть разные точки зрения и люди могут сделать выбор?» — размышляла Юля.

Но как возражать главреду, когда он в восторге от собственной идеи и, несмотря на адскую жару, не уйдет, пока не услышит одобрения своего предложения. Выручила, как всегда, Мила Сергеевна.

— Не переживайте, Егор Петрович, проведем мы этот горячий провод. Раз надо, значит, прилипнем к телефонам, и пусть народ звонит, общается. Здорово вы это придумали, не даете нам отсидеться.

Юля энергично закивала и подумала, что ее любимый герой барон Мюнхгаузен из известного фильма, возможно, был прав, когда утверждал, что каждый здравомыслящий человек просто обязан время от времени поднимать себя за волосы. Может, и правда надо вздернуть себя за волосы, и тогда настроение из летне-ленивого превратится в рабочее?

И вот настал день проведения горячей линии. Солнце палило так, что от жары не спасали и вентиляторы, закупленные накануне по заданию главреда. Даже сиденья редакционных стульев накалились. Тымчишин извивался на своем стуле и горестно вздыхал:

— Вот, Сорнева, никто ведь не оценит, в каких античеловеческих условиях мы работаем. Жаримся, как папуасы.

— Папуасы не жарятся, они привыкшие, — отмахнулась Юля.

— А я не привык, я человек сибирский, мне жарко. Все для народа, значит? А народ холодное пиво пьет и над нами посмеивается!

На горячую линию был отведен час. Первые десять минут звонки раздавались редко, но потом начали усиливаться в геометрической прогрессии. Журналисты беспрерывно говорили по телефону и фиксировали для себя информацию кто в блокноте, кто сразу на компьютере.

— Юля, это ты?

Юля сразу узнала голос постоянной читательницы Анны Павловны Колокольцевой, Юля уже помогала этой пожилой женщине.

Анне Павловне не повезло, ее дом попал в список региональной программы капремонта, да не просто попал, в доме уже начали перекрывать крышу. Бригады менялись одна за другой, а ремонт не двигался. Квартира Колокольцевой находилась на последнем этаже, и два месяца бабушка жила при разобранной крыше, когда шел дождь, ей приходилось выносить воду ведрами. Юля широко осветила эту проблему в прессе, и социальная служба предложила Анне Павловне переехать на время ремонта в другую квартиру.

— Я решила никуда не ехать, Юлечка, — бодро сообщила Колокольцева. — У меня вчера мэр был, сказал, что берет работы по ремонту в нашем доме под личный контроль.

— Анна Павловна! Мы же с вами договаривались, что вы на время ремонта переедете. Там жить опасно!

— Я войну пережила, что мне капремонт! — гордо заявила бабушка. — Только вот не могла бы ты с ребятами ко мне приехать сегодня? У меня с потолка люстра упала.

— Анна Павловна! Как люстра упала? Вы не пострадали? Конечно, мы приедем. Только это будет не раньше чем через час, мы должны закончить горячую линию.

— Я подожду, Юлечка. Подожду. Главное, ты про меня не забудь.

— Конечно, не забуду, Анна Павловна.

Потом Юля принимала еще звонки, записывала контакты читателей. Егор Петрович оказался прав, теперь материала на три газетных выпуска наберется: историй хоть отбавляй, и все с новизной. А пока Юля размышляла, как уговорить Колокольцеву переехать из опасной квартиры.

— Я могу поговорить с Юлией Сорневой? — раздался в трубке новый голос, приятный женский, но очень требовательный.

Читать дальше