Саймон Бретт - Адмирал идет ко дну

– И полгода не прошло! – проворчал он, не глядя, и вернулся к столу, даже не сняв наушники. – Я час назад просил принести! Положите на кровать.

– Что принести? – удивилась Эми, стоя в дверях.

– А?

Бен обернулся и недоуменно уставился на нее, нахмурив брови. Тут он припомнил, что Эми ему нравится – точнее, нравилась бы, будь она посговорчивей, как большинство женщин. Спохватившись, он запоздало нацепил на лицо свою фирменную «неотразимую» улыбку.

– А вы кого ожидали? – спросила Эми.

– Ту пожилую русалку, что мнит себя новой секс-ведущей кулинарного шоу.

– Мериэл, – подсказала Эми.

– Ариэль, ага. – Бен хихикнул, довольный собственным остроумием, наверняка вставит что-то подобное в озвучку фильма за кадром. – Час назад я спустился вниз. Вы пыхтели с тряпкой в углу, и я попросил у нее чашку кофе и сэндвич. Если уж мне приходится тратить время на копирование материалов для полиции, то надо хотя бы поесть! Обещала, что принесет.

– Наверное, забыла.

– А я думал, она хотела выбить из меня шоу.

– Видимо, поняла, что вы «не занимаетесь шоу», – передразнила Эми, цитируя его самого.

– Или ушла закалывать тучного тельца, преподнесет на блюде с яблоком во рту.

– Последний раз, когда я ее видела, Мериэл убирала продукты в морозилку – полиция велела нам закрыться.

– Они же не заставят меня съехать отсюда?

– Нет. Хотя погодите… Рынок!

– Чего?

– Сегодня вторник, скорее всего, она ушла на рынок. Ну как рынок – старый фургон проезжает вдоль прибрежных деревень по вторникам, четвергам и субботам примерно в это время. Наверное, она там.

– Так значит, мне приготовят вкусную рыбку?

– Вполне вероятно.

Оба улыбнулись. Внезапно Эми осознала, что находится в его спальне, а неприбранная кровать так и манит – из-за недосыпа, конечно…

– Я тут подумала…

– Да?

И снова эта искусственная кривоватая улыбка. Интересно, у него щека не болит?

– Полиция уверена, что Фитц покончил жизнь самоубийством.

– Так ведь нашли записку!

– Да Фитц не знал, где конверты лежат, не говоря уж о том, чтобы набрать и распечатать письмо! Он же у нас был совершенный технофоб. Его просто не интересовали современные технологии. Нет, это не он.

– То есть…

– …записку написал кто-то другой. И этот «кто-то» наверняка приходил вчера к Фитцу. Народу было полно, все шастали туда-сюда; я не успела разглядеть, кто именно к нему наведывался. Одно я точно знаю: вчера он веселился на всю катушку. Что-то произошло там, на Мостике; с кем-то из гостей он не договорился – а может, и не с одним. Либо случившееся заставило его наложить на себя руки – хотя я никак не могу представить такой исход, – либо…

– Вот оно как… И вы думаете, этот человек засветился у меня на видео?

– Именно.

При всем желании Бен не смог скрыть внутреннего ликования, темные глаза так и засияли. Эми наблюдала за работой мысли на лице: полузаброшенный старый паб, «характерный» владелец, потенциальный суицид, плавно перетекающий в убийство… Собственно, его трудно винить: человек приехал снимать преснятину, мягко высмеивающую местных, чтобы зрители по всей стране почувствовали себя в безопасности уютных диванов, а тут вдруг жизнь преподносит настоящую драму – поневоле засияешь. К своей чести, Бен не завопил и не подпрыгнул от радости – не то чтобы низкие потолки это позволяли, – а просто кивнул.

– Логично. Ладно, давайте посмотрим, если хотите – после того, как я отдам копию полиции. Может, заодно выпьем кофе и перекусим? – Он оглядел спальню в поисках подходящего места, но что-то во взгляде Эми заставило его воздержаться от двусмысленных предложений. – Я принесу ноутбук вниз и все подключу, а вы сходите и посмотрите, не найдется ли чего-нибудь вкусненького в холодильнике у прекрасной Мериэл.

Эми спустилась вниз, пока Бен спешно собирал вещи. По крайней мере, новый поворот событий стер мерзкую улыбочку с его лица.

Грета вздохнула, отметила галочкой последнюю письменную работу по математике и отложила листок в стопку таких же. Это время дня она особенно любила. Элис – доктор Элис Кеннеди – проводила вечерний прием; в духовке томилась баранья лопатка с овощами по-мароккански, источая восхитительные ароматы, в холодильнике дожидалась бутылка изысканного каберне, а заходящее солнце прочертило в темных волнах изумительную золотисто-багровую дорожку.

Проверка работ девятиклассников обычно приносила Грете успокоение. В этих лохматых тетрадках все либо правильно, либо нет. «Почти правильно», как она всегда говорила ученикам в начале года, это и есть «неправильно». Однако сегодня знакомое чувство удовлетворения не наступало: в голове роилось слишком много неприятных мыслей.