Наталья Берзина - Смерть не берет выходных

Рагнар накинул на плечи корзно и вышел на высокое крыльцо. Во дворе учились рубиться на топорах молодые воины. Весело рубились, задорно, пусть удары и тяжелы, но воин должен уметь быть стойким. Рагнару захотелось самому схватить тяжелый топор, ведь, по сути, он еще так молод, всего-то тридцать две весны за плечами. Да нельзя! Он должен силу пробовать только на равных, на воеводах да десятниках. Эти ему пока не соперники.

В распахнутые ворота замка влетел всадник. Едва спешившись, бросил поводья хлопцу и поспешил к Рагнару.

— Княже! Гонец из Киева! От самого Аскольда.

— Где он? — спросил Рагнар, а про себя подумал: стражник из местных, титулует так, как ему ближе.

— У полуденных ворот. Воли твоей дожидается.

— Веди его сюда.

Рагнар поднялся в тронный зал. Позапрошлой весной варяги Аскольд и Дир со своими воинами проходили здесь. Собирались идти в Визант. Да только не дошли. Воспользовались распрями среди полян, да и захватили стол в Киеве. Теперь сидят вдвоем. Что только заставило их посылать гонца к Рагнару? Не столь уж он силен, чтоб войной идти на Киев. На своих землях дать отпор — одно дело, а в чужие соваться пока рано. Хотя сумели же они с малой дружиной захватить стол! Да и сесть на нем, похоже, крепко. Дорога-то до Киева отсюда прямая, волоками до Борисфена, а там на драккары и вперед. Пока ведут гонца, нужно все предусмотреть. На все вопросы найти ответы. Негоже конунгу попадать впросак.

Леда сидела в светелке и, напевая долгую песнь, вышивала. Веста, заслушавшись, опустила на колени рукоделье и тихонько, стараясь не мешать, подпевала матери. Красивая была песнь. Пелось в ней о том, как могучий воин поставил крепость на острове для своей нареченной. Как отправился в долгий-долгий квест. Как шли годы, а он все шел и шел к своей нареченной, как потерял коня, как дикие звери едва не растерзали его, как замерзал он в утлом челне, средь бурного моря. Как пробирался без воды и пищи через жаркие пески. Многого не поняла в песне Веста, да только нельзя мать прерывать, лучше после спросить. Веста слушала и мечтала о могучем воине, что однажды прискачет за ней и увезет в свой чудесный замок. Вот только грустно будет расставаться навсегда с мамой, отцом, братьями и сестрами. Незаметно Веста заплакала, слезы текли по ее нежным щекам, капали на рукоделье и расплывались на нем влажными пятнышками. Леда пела песнь любви и даже не замечала светлых дочерних слез. Она пела и думала о Рагнаре, что привез ее в свой замок, что любил ее больше жизни.

Плеснув в бокал еще немного коньяка, Павел закурил очередную сигарету. Побежал глазами текст, поморщился. Нет, слишком слезливо, хотя переработать можно. Интересно, за каким чертом к Рагнару мог прискакать гонец от Аскольда? Что им делить, или на подмогу решили позвать? Да нет. Олег их неожиданно из Киева вышиб. Убрать, что ли, его вовсе?

От сигарет уже першило в горле, коньяк стал невкусен. Все, пора заканчивать. Уже лежа в постели, Павел снова вспомнил о Наташе. Удивительная метаморфоза произошла с девушкой. На фотографии в паспорте она восхитительно мила, а в жизни… Хотя стоп, он ведь видел ее раньше. Ну да, когда приходил к Марии Казимировне, они втроем сидели на скамейке под яблоней и разговаривали. Вернее, Мария Казимировна рассказывала древнюю легенду о старой усадьбе, а он слушал. Наташа сидела напротив и о чем-то думала. Ему тогда понравились ее глаза, именно эти глаза он подарил героине романа, который писал тогда. Все правильно, глаза Ядвиги — это и есть глаза Наташи. Что же произошло с ней за эти полгода? Для него это уже мгновение, раньше, когда был молод, полгода казались вечностью, зато сейчас годы пролетают так, что и не заметишь. Вроде бы только вчера он спасал раненых бойцов, пока не хлопнула та проклятая мина. Чудо спасло его, из всех, кто был в тот момент в операционной, выжил только он. Его тогдашняя подруга, верная помощница Лидочка была сражена насмерть маленьким осколочком, пронзившим сердце. Была ли у них любовь? Трудно сказать, они просто, наверное, были созданы друг для друга. Почти шесть лет жили вместе, все у них было замечательно, Лидочка понимала его с полуслова. Она очень тонко чувствовала его настроение, всегда была готова прийти на помощь. Он до сих пор вспоминал ее роскошное тело. Ее страстные губы. Вот только глаза почему-то стерлись из памяти. Павел ясно помнил, что они были темно-карие, почти черные, ярко очерченные длинными ресницами, но выражения их, как ни старался, вспомнить не мог. Помнил только последнее, застывшее в них удивление, когда развороченной осколком рукой, не чувствуя боли, пытался зажать маленькую дырочку под ее крупной, налитой белоснежной грудью. Больше у него не случалось ничего, даже отдаленно напоминающего те чувства. Конечно, женщины у него были, не без этого, но кого-то сразу интересовали деньги, кто-то пытался его на себе женить. Павел в подобных ситуациях сразу же рвал отношения, предпочитал оставаться один. Он очень быстро понял, что чистые носки дешевле купить, чем убеждать женщину распространить заботу столь далеко. Всех своих временных подружек Павел невольно сопоставлял с Лидой, ни одна из них не шла ни в какое сравнение с ней. У всех были свои, вполне определенные планы и интересы. О том, что нужно ему, женщины, как правило, не задумывались. Именно поэтому все их игры очень быстро наскучили Павлу. Постирать и прибраться он умел не хуже их, а в еде был крайне неприхотлив. В итоге Павел стал предпочитать одноразовые связи, о которых забывал уже через час.