Михаил Черненок - Следствием установлено

– До чертиков совестно, что не прибрано в квартире. В воскресенье забыла будильник завести и малость не проспала электричку. Совсем обленилась за отпуск, такая соня стала…

– Куда отпускники торопятся, – усмехнулся Антон. – Можно бы позднее уехать.

– Что ты! Не хотелось последние отпускные денечки терять. Да и компания подобралась… День рождения справляли…

«Так вот, значит, куда Бэлла торопилась, не успев прибрать в квартире. В серванте, где лежит телеграмма, – пачка сигарет. Какие это сигареты? Вдруг ростовская «Наша марка»? Рассеянность, дорогой, рассеянность», – упрекнул себя Антон и неуверенно проговорил:

– Закурить бы, что ли… У тебя ничего нет, Бэлла?

– Ой, ты знаешь, я некурящая. Хотя… Погоди! Тоська иногда балуется табаком. Кажется, что-то она у меня оставляла, – Бэлла вскочила из-за стола и достала из серванта початую пачку сигарет «Столичные».

«Промах, не те сигареты», – вроде бы с сожалением подумал Антон, разглядывая красивую упаковку. Выхода не было, коль напросился – хочешь не хочешь, закуривай. На третьей или четвертой затяжке захлебнулся дымом и закашлялся, как Борис Медников, «стрельнувший» у кого-нибудь «Казбек».

– Плохие сигареты? – испуганно спросила Бэлла.

– Хорошие, я курильщик плохой. Курю иногда, когда выпью.

Кайров, не слушая их разговора, играл на гитаре что-то грустное. Вообще его сегодня тянуло на грустное. Бэлла решительно взяла бутылку и долила фужеры.

– Кайров, говори тост! – потребовала она.

– На двух вэтках сыдэли двэ птычки, – с акцентом начал Кайров. – Подул ветер – ветки качнулись. Птички поцеловались и разлетелись. Так выпьем за ветреную любовь!

Бэлла весело засмеялась. Поднесла к губам фужер и, почти не отрываясь, выпила его до дна. Антон отпил несколько глотков. Кайров – тоже. Попробовал струны гитары, словно хотел убедиться, не расстроилась ли она, переглянулся с Бэллой и опять грустно запел:

Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,

Но не всегда по дороге мне с ним

Чем дорожу, чем рискую на свете я?

Мигом одним, только мигом одним…

Антон вслушивался в слова песни и не мог понять: то ли намекает Кайров на что-то, то ли выясняет какие-то отношения с Бэллой. От сигареты горчило во рту. Стало душно и невмоготу тяжело. Антон без всякого предупреждения поднялся из-за стола и сказал:

– Спасибо, братцы, за компанию. Сидят, сидят да уходят.

Кайров загородил дорогу, удивился:

– Обиделся? За что?

– Какая может быть обида? Надо к Голубеву зайти.

– Голубев на рыбалке. Я его встретил, когда на вокзал шел.

– Устал за день, – попытался найти другую причину Антон. – Душно.

– Сейчас балкон открою, – забеспокоилась Бэлла. – В самом деле: что ты заторопился? Время детское, еще двенадцати нет. В конце концов, приляг на диван…

Антон улыбнулся:

– Привык отдыхать только дома. Кайров положил гитару, сухо сказал:

– Тогда и я ухожу.

– Вот сумасшедшие, – обиделась Бэлла. – От тоски умрешь с вами.

Кайров усмехнулся, шутливо махнул рукой и послал Бэлле воздушный поцелуй.

Теплая, совсем не похожая на сибирскую, ночь сияла звездами, густо рассыпанными по темному небу. Несколько минут шли молча. Кайров первым нарушил молчание.

– Чего ты взбеленился? – спросил он и вроде бы усмехнулся. – Если бы мне предложила отдохнуть такая шикарная блондинка…

– Терпеть не могу женихов и невест на час.

– Женишься – пожалеешь, что в холостяках дураком ходил.

– Каждый по-своему с ума сходит.

– Устами юноши глаголет истина, – Кайров засмеялся, но тут же посерьезнел и спросил: – Как ты с Бэлкой познакомился?

– Случайно сели в один вагон.

– Ее провожал кто-нибудь в Новосибирске?

– Нет вроде.

– Осторожный ответ и неоткровенный.

Антон чуть подумал и решил рассказать все начистоту. Кайров внимательно ловил каждое слово. В темноте нельзя было разглядеть его лицо, но чувствовалось, что слушает он сосредоточенно и серьезно. Ни разу не перебив, дослушал до конца и только тогда задумчиво проговорил:

– Никаких сумасшедших с розовой собачкой среди ее знакомых не знаю. Возможно, на самом деле пожалела человека. Бэлка – баба откровенная и к чужой беде чувствительная. Три рубля для нее, конечно, не деньги. Могла отдать их и незнакомому.

– Когда ты с ней познакомился? – спросил Антон. Кайров ответил не сразу:

– Около года назад. Она работает в госбанке с моей женой.

Антон насторожился: работая в госбанке, Бэлла могла знать о поступающих в магазин золотых часах. Кайров, то ли не заметив настороженности, то ли не считая нужным что-либо скрывать, продолжал прежним тоном: