Михаил Черненок - Следствием установлено

– А твое мнение?

Кайров помолчал, перебросил в другую руку баул:

– Забегал я при начале ревизии в магазин. Первичное впечатление – передрались преступники в магазине. Вешалки с одеждой повалили, штабель упаковочных ящиков рассыпали. Загадочен и характер проникновения в магазин. Вроде бы кто-то побывал в нем, совершил преступление, а затем еще одна группа нагрянула. Короче, черт-те что и сбоку бантик.

Кайров свернул к подъезду одного из многоквартирных благоустроенных домов. Поднялись на второй этаж. Кайров, как свою собственную, быстро открыл дверь и пропустил Антона вперед.

Квартира у Бэллы была просторной. На полу валялись журналы мод; на диване – гитара, кофточки, платья; на столе – немытая посуда. Казалось, хозяйка оставила квартиру, страшно куда-то торопясь. Но даже и этот беспорядок не мог скрыть того хорошего вкуса, с каким были обставлены комнаты.

Антон ступил на ворсистый, чуть не во всю комнату, ковер и с улыбкой спросил:

– Мы в квартире дочери авиаконструктора?

– Полковника в отставке всего-навсего, – ответил Кайров. – Старики, наверное, всю свою мебель из Новосибирска сюда перевезли.

– Девочка недурно живет. «Жигулей» или другой подобной тачки, случайно, не имеет?

– Можешь сделать блистательную партию. В качестве приданого тачка системы «Волга» гарантируется.

– К сожалению, золотой запас жениха составляет с процентами всего сто один рубль ноль четыре копейки.

– Не имеет значения. Хозяйке этих апартаментов до звона в ушах хочется замуж. В таких случаях, смею заверить, большую роль играет общественное положение жениха, а не его запас. Тебе который годик от роду?

– Двадцать шестой миновал.

– И уже старший инспектор уголовного розыска!

– Временно исполняющий обязанности.

– Не заметишь, как постоянное исполнение начнется. Парень ты неглупый, настырный.

– Скажи откровенно, почему ты уволился из милиции? – спросил Антон.

Кайров сел на диван, взял гитару и положил ее к себе на колени.

– Мне уже за тридцать, – задумчиво ответил он и улыбнулся, – Социологи утверждают, что в этом возрасте нормально развитые люди начинают искать свое место в жизни.

– Не жалеешь, что ушел?

– В чем-то жалею, в чем-то нет. Конкретнее? Ты вот сейчас маешься и не видишь просвета с магазином. А мне все до лампочки. Моя работа теперь такая: шесть часов вечера пропикало – у меня и головушка не болит. Как говорят, подайте шляпу – я пошел…

В коридоре коротко звякнул звонок. Антон подошел к двери, отвел защелку. В квартиру, запыхавшись, влетела Бэлла:

– Должна огорчить, мальчики. Тоська заступила только что на дежурство. Присутствовать не сможет. А жаль: веселая девчонка, с ней не заскучаешь.

Она быстро пронеслась по квартире, и сразу кофточки с платьями оказались в шкафу, журналы – в тумбочке, а посуда со стола – на кухне. И уже из кухни раздались ее команды:

– Бирюков, ищи в серванте штопор, открывать будем бутылки. Кайров, не сиди истуканом, доставай фужеры или весели нас!

Антон подошел к серванту. Открыл один ящик – в нем лежали салфетки. Во втором увидел столовые ножи, серебряные ложки и вилки. Здесь же лежала распечатанная пачка сигарет и телеграмма. «Срочно приезжай. Игорь», – мельком прочитал Антон, порывшись, среди ложек отыскал штопор и выставил на стол три фужера. Кайров взял гитару, попробовал струны и, глядя на кухонную дверь, за которой орудовала Бэлла, грустно запел:

Призрачно все в этом мире бушующем –

Есть только миг, за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим,

Именно он называется жизнь…

На кухне хлопнула дверца холодильника. Бэлла вошла в комнату, держа в одной руке полную вазу яблок, в другой – две бутылки вина.

– У нас испортилось настроение? – ставя на стол бутылки и вазу, обратилась она к Кайрову.

Кайров прижал ладонью струны:

– С чего ты взяла?

– По репертуару чувствую, – Бэлла погрозила пальцем. – Ну-ка, сыграй что-нибудь поэнергичней! Не спать собрались.

Кайров подмигнул ей, бодро ударил по струнам:

Занавесишься ресниц занавескою,

Хоть на час тебе жених, ты невеста мне.

Коридорного шаги – злой угрозою,

Было небо голубым – стало розовым…

Антон почти с нескрываемым интересом смотрел на Кайрова и не узнавал его. Как будто другим человеком стал Кайров, как уволился из милиции. Он, словно не привыкший к армейской дисциплине солдат-первогодок, оказавшись в увольнении, захлебывался краткосрочной свободой. Глядя на него, и Антон окунулся в такое состояние, будто все реальное превратилось в яркий сон: издалека-издалека доносился поющий голос Кайрова, над чем-то смеялась голубоглазая Бэлла, рассматривая сквозь стенки фужера прозрачно-золотистое вино. «Она, похоже, совершенно равнодушна к Кайрову, – вдруг подумалось Антону. – Если так, то ради чего организована вечеринка? Неужели ради меня? А почему бы и нет?.. Что я, урод какой-нибудь?..» От этой мысли стало неловко, вроде бы, даже в краску бросило. А Бэлла, словно обрадовавшись его смущению, подсела совсем рядышком, чуть ли не обняла, и зашептала на ухо: