– Из моряков. В райцентре живет дядя Зорькиной, Гаврилов…
– Вспомнил! – Чернышев хлопнул по коленке. – Кешка Гаврилов! Моряк же с ним в отпуск приезжал, – и улыбнулся. – Склероз старческий, совсем забыл. Хорошо, про Кешку напомнил. Знаю Иннокентия, знаю. Говорят, запился последнее время?
– Из милиции почти не вылазит.
– Ишь ты… Деньги мужика сгубили. Он же долго на сверхсрочной служил, получал крепко. Бывало, в отпуск приедет – всю деревню упоит. А такие, как Проня Тодырев, кроме выпивки, еще и в долг без отдачи у него деньжонок прихватывали.
– Это не тот Проня, который у Столбова на восстановление здоровья пятьдесят рублей взял? – улыбнулся Антон.
– Он самый. Ходячий анекдот, а не мужик.
– Зря вы тогда суда испугались. Ничего бы Столбову не было, Проня на него с ножом лез.
– Кто тебе сказал, что я испугался? Не хотел волокиту затевать. Это ж надо в райцентр людей на суд везти, а они мне на работе нужны. На суде день пропадет, да пока следствие будет. Хорошо, ты вот уже который раз сюда приезжаешь разбираться. А у вашего Кайрова, к примеру, другая метода: один раз побывает, а потом повесточку в зубы – и здоров будь к нему являться… К слову пришлось, не везет Столбову с Кайровым. Прошлый раз возьми. Хорошо, что Гладышев мне верит. Позвонил ему, разобрался – дело заглохло. А то, чего доброго, упекли бы парня на пятнадцать суток. Под горячую руку он Кайрову попадается, что ли? – Чернышев потер ладонью подбородок и снова заговорил о Зорькиной:
– Не пойму, отчего она моряка скрывает? Видимо, не так ты с ней начал. А может, девичья гордость, а?
Антон пожал плечами, прислушался к голосам девчат, остановившихся у самого дома Чернышева. Послышался разговор на крыльце. Екатерина Григорьевна кому-то сказала: «Да ты проходи, проходи в избу. Там он». По веранде стукнули каблучки, и, к удивлению Антона, в комнату вошла Зорькина. Бойко поздоровалась:
– Добрый вечер, Маркел Маркелович, – и, заметив Антона, смутилась. – У вас гости?
– Милости просим, – ответил Чернышев, хотел что-то добавить, но Зорькина опередила его:
– Знаете, зачем я к вам пришла?
– Знаю, – с самым серьезным видом сказал Чернышев и наклонил голову в сторону Антона. – Жених у меня какой нынче гостит, а? Молодой, симпатичный – и, вдобавок, холост, как выстреленный патрон… Зорькина засмеялась:
– Где уж нам уж выйти замуж, мы и в девках проживем.
– Да ты что, Марина Васильевна! – Чернышев шутливо протянул к ней руки. – Личное обязательство беру: в будущем году, а то и раньше, выдать тебя замуж.
– Ох, всыпят вам за невыполнение личных обязательств! – в тон ему ответила Зорькина и сразу стала серьезной: – Мне, Маркел Маркелович, завтра до зарезу надо Витьку Столбова на ферму. Пусть он нам бульдозером площадку разровняет.
– У нас же на бульдозере Проня числится.
– Вот именно, числится. Витька за час сделает, а Проня неделю прокочевряжится. А чего доброго, еще и птицеферму снесет. У него же бульдозер то не заводится, то не останавливается. Пошлете завтра Столбова или мне самой с ним договариваться?
– Что ж сразу не договорилась?
– Субординацию соблюдаю. Откажете, тогда инициативу проявлю.
– Как тебе, голуба моя, откажешь? Будет завтра у тебя на ферме Столбов, но… – Чернышев хитро подмигнул:– За это ты должна моего гостя сегодня в клуб сводить. Согласна?
– Сегодня там интересного ничего не будет. В магазин пиво привезли. Любимчик ваш Сенечка Щелчков весь вечер будет анекдоты рассказывать. А кроме него, на баяне никто не играет.
– Пригрози Сеньке, завтра к рулю не допущу!
– Ему хоть загрозись, – Зорькина отбросила со лба прядку волос, улыбнувшись, посмотрела на Антона: – Идемте, если хотите. Вы ведь как-то уже обещали.
В клубе и в самом деле было невесело. Несколько девичьих пар танцевали под радиолу что-то непонятное, скорее не танцевали, а толклись на месте. Четверо парней, поочередно передавая друг другу кий, гоняли шары на бильярде. Возле них толпились болельщики, среди которых Антон сразу узнал шофера председательского «газика». Шофер был навеселе. Увидев Зорькину с Антоном, он так обрадовался, будто ждал их весь вечер.
– М-марина, слышала п-последнюю хохму с Проней? – заикнувшись, спросил он.
– Как бульдозером хату свою чуть не снес?
– С-старо! Сегодня сама Фроська новый с-случай рассказывала. З-значит, пришла она на днях с работы, Степка-пацан с-сметаны запросил. Фроська – в погреб, развязывает одну молочную кринку, другую, третью, а там с-сметаной и не пахнет, во всех – одна п-простокваша. Степка в погреб с-спускаться мал еще. Кто с-сметану снял? Кроме Прони, некому. Ну Фроська и давай его к-костерить! Проня христом-богом клянется, отпирается. Прошло несколько дней, все нормально. А вчера вечером приходит Фроська с работы, Проня, как м-министр, сидит в хате, показывает под стол: «Смотри!» Фроська заглядывает – под столом кот. Вся м-морда в сметане, облизывается. Фроська в погреб: кринки развязаны, и с-сметану – как корова языком слизнула. Спрашивает: «Ты в погребе был?» Проня: «Нет. Кот оттуда выскочил». – «А кто научил кота кринки развязывать?» Проня к-кулаком по с-столу: «И тут на меня прешь! Кто я?! Дрессировщик?!».
Читать дальше