Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Мерно стучал двигатель, отсчитывая пять миль в час. Суток за двое доберемся до островов, если не изменится погода и не подведет двигатель.

Начало августа, в общем, спокойное время в здешних местах. Вода, вбирая и усиливая краски, переливалась всеми оттенками от светло-голубой лазури до темно-фиолетовых полос у основания волн. Наверное так же выглядит солнечным днем океан в тропиках. Но Баренцево море обманчиво. Оно и сейчас дышит холодом, а если задует северный ветер, то в пору одевать шубу. Вода мгновенно меняет свой цвет и жутковато даже с палубы большого корабля глядеть на вздымающиеся валы, окруженные тучами брызг. Так полтора года назад тащило сентябрьским ураганом нашу «Сесс-ну», и волны бились, сталкиваясь друг с другом в сотне метров под нами. Нам просто повезло, что на пути попался один из трех островов. Аламаган, Капля, Неро… Мне кажется это была Капля. Продолговатая базальтовая глыба, наполовину покрытая плоским языком ледника.

Мы по двое спустились пообедать в трюм баркаса. Сначала Николай с Женькой, потом мы с Ласеем. Зоя налила нам по тарелке горячего жирного супа с макаронами.

Наши взгляды на мгновение встретились, и оба одновременно отвели глаза в сторону. Мы остались друзьями и все же не очень уютно чувствовали себя рядом друг с другом. Я наполнил из оставленной нам полбутылки спирта две полные стопки. Зоя отказалась.

— Я уже выпила с ребятами. Хватит.

— Ну тогда мы сами. Твое здоровье, Ласей.

— С Богом!

Давно замечал, что в море у меня разыгрывается зверский аппетит. Я с удовольствием наворачивал густой суп — тушенки с макаронами Зоя не пожалела. Ну что же, пока нет ветра и качки, можно поесть как следует. Когда разыгрывается ветер, уже ничего не приготовишь. А Николаю с Женькой, наверное, в рот вообще ничего не полезет. Насмотрелся я, как новички страдают от морской болезни.

Ласей, отхлебнув несколько ложек, снова взялся за мундштук. Я вылил остатки спирта в его вместительную стопку.

— А вы, ребята? — отложив мундштук спросил Ласей.

— Нам хватит.

— Ну, за вас…

Ласей не спеша, врастяжку допил спирт и принялся за суп. Едок из него плохой. Кое-как похлебав, он закурил сигарету.

— Чего не ешь? — спросил я. — Либо спирта маловато?

— Достаточно. Когда помоложе был, метал все подряд, а сейчас уже не идет. На фронте бывало, лошадь дохлую найдешь, откромсаешь прямо из грязи кусок мяса со шкурой и варишь в окопе под палаткой. А со всех сторон галдят: «Доставай, хватит! Горячо сыро не бывает». И хряпаем эти жилы, аж скулы трещат. А если еще хлеба кусок, то считай, вообще праздник. Меня бы твой журналист поспрашивал, я бы ему много чего рассказал.

Нет, Николай Ашухин деда слушать не станет. Наплевать ему на Ласея и всех остальных. Только деньги Ашухина интересуют и чтобы благополучно вернуться с ними на берег. Моря Николай боится. С удовольствием остался бы в поселке, но еще сильнее боится оказаться в стороне от денег.

Старик Ласей совсем другой. Без хитрости. Мне приятно сидеть рядом с ним, вдыхая крепкий дымок «примы».

— Ласей Егорович, ты давно на этих островах последний раз был?

— Лет двенадцать назад на Аламагане останавливались. Ночевали, мотор ремонтировали. Красивый остров, скалы, птиц много. Хорошие снимки получатся.

Господи, этого бесхитростного простого старика мы должны обманывать, врать всей компанией, чтобы он ни о чем не догадался! А если все же догадается?

С погодой нам повезло, мотор тоже работал исправно. Время от времени Ласей выключал его, чтобы не перегревались цилиндры, и мы шли под парусом, сшитым из неровных кусков брезента. Раза два попадались стаи косаток. Огромные лоснящиеся тела стремительно неслись мимо, иногда полностью выпрыгивая из воды. Одна из косаток сделав полукруг вынырнула за кормой баркаса. Я различил небольшой глаз, уставившийся в нашу сторону.

— Говорят, они на людей нападают, — сказал Ашухин.

Чувствовалось, что соседство с косатками его нервировало.

— Кто говорит? — спросил Ласей.

— Ну вообще… Я в кино видел. «Смерть среди льдов» называется.

Косатка, набирая скорость, оглушительно шлепнула о воду мощным раздвоенным хвостом и гигантской свечой взмыла вверх. Волна с силой ударила о борт судна. Я заметил, как Николай, побледнев, вцепился в поручни.

— Вот бы фотографии получились! — проговорил Ласей, стоявший у штурвала.

— Спасибо, что эта рыбина нам на голову не брякнулась, — мрачно отозвался Карась.