Питер Ловси - Пасьянс Даймонда

– Но это невозможно!

– Именно так я заявил врачу. Все мои функции остались при мне: читать не разучился, наслаждаюсь хорошей едой и, когда хочется, приглашаю женщину в постель. Не отчаиваюсь, что не гигант в этой области, но все, что имею, в рабочем порядке. Он ответил: «Вот и хорошо. Многим не так повезло. Они чахнут и впадают в отчаяние». Я, по крайней мере, уйду с размахом. Я сказал, что не верю ему. Он предложил заключить пари. Хорошо, доктор, согласился я, ставлю пятьдесят баксов, что доживу до Дня благодарения. Не сомневался, что куш мой. Но доктор настаивал, чтобы мы положили деньги в конверт и оставили в его приемной, поскольку он не хочет тревожить моих душеприказчиков. Вот тут меня проняло, Майкл. Моих душеприказчиков. Он говорил на полном серьезе. – Мэнни вздохнул, его губы дрогнули. – Я не стал заключать пари.

– Вам надо перепровериться. – Липман старался быть искренним, но, переваривая печальную новость, невольно прикидывал, как она повлияет на его будущее. Он поверил тому, что сказал босс.

– Чем больше анализов, тем больше причин для расстройства. – Мэнни поморщился. – Нет уж, покорнейше благодарю. Предпочитаю провести последние дни на земле с пользой – буду грабить банки, пока есть силы.

Он повернулся к женщине за фруктовым и овощным прилавком. Наверное, она слышала его последние слова, потому что ее глаза округлились.

– Не обращайте внимания. Несу что попало. Сколько стоят ваши ананасы? – Он выбрал самый крепкий из кучи. – Ты часто покупаешь ананасы, Майкл? Они могут выглядеть снаружи хорошими, как я, а начнешь резать, внутри гниль. Не обижайтесь, – сказал он продавщице. – Я возьму вот этот.

Они дошли до конца торговых рядов и повернули обратно на Деланси-стрит.

– Все не так плохо для «Манфлекс», – продолжил Мэнни. – Будут перестановки в руководстве, но мы справимся.

Липман покрылся мурашками.

– Моя доля акций перейдет к Дэвиду, у него будет контрольный пакет, и все образуется.

– Вы прочите его на роль председателя? Дэвида? – Липман старался сохранить небрежный тон, но не мог скрыть потрясения.

– Перефразирую Шекспира: некоторые рождаются управленцами, другие достигают этого навыка, третьим же, как моему сыну, приходится мириться с ролью.

– Рынку это не понравится, – заметил Липман, равнодушный к величию классика.

– Не понравится, что меня сменит Дэвид?

– Что уйдете вы, – дипломатично ответил он.

– А какой у меня выбор?

– Справедливо, – кивнул, помолчав, помощник.

– Ему потребуется твоя поддержка.

– Он может рассчитывать на меня.

– И твоя хватка в бизнесе. У тебя она есть, а у него нет.

– Разумеется, я помогу ему. – Майкл Липман говорил как на автопилоте. Новость о болезни Мэнни была неприятна сама по себе. Но перспектива получить в председатели Дэвида…

Мэнни переложил ананас в другую руку, а правую положил помощнику на плечо.

– Спасибо, Майкл. Не надо говорить, что акулы будут ходить кругами, но я верю в своего мальчика. Мне нравится, как он формируется. Если хочешь знать, вчера вечером я звонил Рико. Дэвид прекрасно справляется, а закрывать завод – непростое дело.

Этот навык вскоре может пригодиться гораздо ближе к дому, цинично подумал Липман, а вслух произнес:

– Вы ему сообщили?

– О чем?

– О том ужасном, что поведал вам врач.

– Пока нет.

– Хотите повременить?

– На этой стадии ему вообще не следует знать. А может, вообще не нужно говорить.

Липман нахмурился:

– Но мне-то вы сказали. И ему должны. Дэвиду необходимо привыкнуть к этой мысли.

– Ты меня не услышал. О том, что ему придется смириться со своей новой ролью управленца. Пусть у него не останется времени на размышления. Иначе он постарается как-нибудь увильнуть.

Липман не настаивал. С точки зрения компании, Мэнни прав, что принял обескураживающее решение назначить преемником сына. Так какой смысл переживать, что будут затронуты чувства Дэвида, когда его собственные растоптаны в грязи? Запутавшийся старый придурок намечает компании будущее, не упомянув, что она может быть уязвима для захвата.

– Мы скатились ниже, чем я предполагал, но в настоящее время в приличной форме, и у нас солидный денежный поток.

– Главным образом за счет капрофикса.

– Что плохого в капрофиксе? Он помогает миллионам людей избавляться от ангины.

– Ничего плохого, кроме того, что он устарел.

– С тех пор как я ограничил расходы на исследовательские программы, наш коэффициент рентабельности поднялся на 2,6 пункта. Ты говоришь о капрофиксе так, словно это единственное, что у нас есть. Мы располагаем широким спектром стабильно продающихся лекарств. В прошлом году получили дополнительно из Пенсионного фонда свыше десяти миллионов. Согласен, хорошо бы заполучить препарат, который пойдет нарасхват.